начало игры (и не её конец, надеюсь).

Болиголов неспешно направил свой шаг в сторону от жилых домов. В нетипичной тишине он обогнул улицы и безлюдные завороты, слабо освещённые светом уличных фонарей, чтобы спустя некоторое время выйти в самый конец деревни и, бросив назад долгий взгляд, уверенно направиться глубже в глушь - туда, где живых людских и кошачьих душ ближе к ночи нельзя будет найти.

Снег забивался в глаза, уши, путался в длинной бурой шерсти и лип к подушечкам лап, издавая размеренный хруст всякий раз, когда лапа на него ступала. Однако до этого дела одиночке никакого не было - в его голове раз за разом прокручивались совсем другие мысли, от которых морда кота всё больше застывала в непонятном выражении.

Бывший член травников - вот кем он был сейчас. И всё же вон как повернулись дела когда-то самой приветственной среди бродяг организации - та распалась, хотя и не по масштабным и привычным для обычных банд причинам. По сути, всё ещё могло продержаться хотя-бы ещё немного, не пропади Омежник одним нежданным утром, оставив остальных на произвол судьбы. И нет, Болиголов никаких обид на него за это не держал и не дулся, словно капризный маленький малец; скорее чувствовал, что от этой ситуации у него внутри был осадок, прилипший к стенкам его нутра хлябью - неприятной, назойливой и непроницаемой. От разлуки со знакомыми он вполне мог оправиться, пару раз печально повздыхать да пойти своей дорогой дальше, донимая своими выходками уже следующих несчастных встречных...

Но потеря в лице Пшенички всё также продолжила зиять пустым местом. Рядом с его боком, на периферии, в голове, под широкой клеткой рёбер - с каждым наступлением утра ощущение её отсутствия никуда не девалось и, казалось бы, становилось лишь острее, скреблось внутри и вывешивало на более видные места мысленную табличку: "Пшенички больше нет". И, признаться? Сначала это было трудно не то чтобы принять, а вообще переварить. Слишком резко и внезапно наступил день, в который её живой кто-либо в последний раз видел. Ведь не было ни предзнаменования, ни намёка - лишь чувство, что ей всё же не стоило соваться в сторону тех племён в одиночку.

Наверное, ему следовало тогда если не остановить её, то хоть последовать за ней не так поздно, как он это сделал. Или предпринять что-то другое.

Иными словами, гадать можно вечно, но ситуацию так и не изменить. Так что бесполезно думать, что он мог предпринять в тот день, если только не заморочить себе голову окончательно.

В какой-то момент кот замедлил темп и остановился. Краем глаза он заметил, что дальше него простирается уже не снег: в двух лисьих хвостах от него находилось русло, вода в котором уже успела покрыться коркой льда - полупрозрачной, но явно не успевшей окрепнуть достаточно.

Бурый повёл ухом, ещё раз взглянув себе под лапы, а затем медленно двинулся вперёд. Свои чувства к произошедшему он ещё не мог отнести к чему-то конкретному, как и то, что он собирался сейчас сделать; понятных объяснений не находилось, да и сказать ему практически на этот счёт было нечего. Единственное, в чём он был уверен - так это в том, что эта непонятная, мрачная тяга снова всколыхнула его существо. А он, ну, воспротивиться этому резона не нашёл - так или иначе, сколь для кого-либо его суицидальные замашки ни были пугающими, для него же самого они были типичны, как облака на небосводе. Иногда они затягивают собою его, а иногда даже и вблизи не показываются. Иными словами, дело времени и случая.

Конечности коснулись холодной поверхности; хождение пластины не чувствовалось, но и особой устойчивости не имелось, что, в общем-то, и требовалось. Шаг, второй, третий, четвёртый, ещё несколько - сначала ничего особого не происходило, однако позже подо льдом что-то будто зловеще затрепетало, задвигалось, словно не приняло непрошенного гостя, что в ответ нисколько не удивился - разве только принял такое неблагосклонное отношение и приготовился к участи, на которую осмелился.

И добился своего, когда под ним нетвёрдая поверхность наконец разошлась и разломилась с резким треском.

Отредактировано Болиголов (2022-12-18 21:58:19)

Когда лёд разверзся прямо перед Болиголовом, за секунду он, кажется, ощутил всевозможный спектр эмоций, который мог только ощущать любой другой кот. Облегчение - поверхность наконец не выдержала его веса и поддалась его усилиям; лёгкое волнение - потерять опору под лапами оказалось несколько неожиданно, да и действия затем произошли несколько... стремительно; интерес - под воду в такое время года, да и ещё в самый разгар снегопада он никогда не падал, поэтому в независимости от последствий процесс наверстывания упущенного лишения будет весьма нов; и, конечно же, досада - этот опыт пусть и будет опасным и умопомрачающим, но, увы, также и последним в его жизни. Не то чтобы это не было его целью, но небольшого разочарования то не отменяло.

Стоило ему едва ощутить, как кончики его пальцев погрузились в прорубь, - чёрт возьми, он и не думал, что она будет настолько ледяной, - что-то в нём заставило его инстинктивно попытаться уцепиться за что-нибудь вокруг себя, но безуспешно. В следующий миг его тело полностью ушло вниз; он дёрнулся от ударившего по нервам холода и от того, что в его ноздри и уши тут же начала попадать вода, мешая дышать. Он машинально закашлялся, едва соображая, что этим выпускает и без того нелишний воздух, а после отчаянно загрёб лапами - то-ли в попытке сгрести подальше от всеобъемлющего мрака на глубине русла, то-ли в попытке выплыть на сушу, чтобы набрать ртом кислород и наконец вдохнуть полной грудью.

Лёгкие нещадно жгло. Обморожение стремительно добиралось до каждой клетки мышц бывшего травника, и от большинства порывов заработать конечностями он насильно себя удерживал, однако с каждым разом ощущал, как труднее ему становилось это делать: хоть он и пришёл сюда искать своей смерти, он никогда не думал, что утопление зимой окажется такой пыткой. Нет, он определённо знал, что именно подобные погодные условия снизят его шансы на случайное выживание посредством спасения самого себя, но предположить, как тяжело ему будет, он не мог.

Чем меньше ему оставалось, чем перебить свою потребность в дыхании, тем больше он надеялся, что всё это поскорее закончится. И, кажется, судьба впервые проявила милость и пошла ему навстречу: сил сопротивляться практически не оставалось, в глазах мутнело, а сознание уже начало ускользать из его не особой цепкой хватки. И бурый уже было прикрыл веки, дабы приготовиться принять свою судьбу чуть ли не с распростёртыми объятьями, - сколько раз он был так близко к ней, но оказывался отрезан от неё? - однако тут же дёрнулся, стоило ему почувствовать внезапный толчок в воде. Будто бы... в неё кто-то прыгнул.

Дерьмо, серьёзно? Неужели какой-то кретин решил объявиться именно в этот час? Болиголов резко распахнул глаза и через тьму попытался вглядеться в самых верх: упавший сначала отчаянно мотал головою из стороны в сторону, ища что-то, а после погрёб лапами вглубь. Прямо к горе-самоубийце.

Последнему хотелось в раздражении скривить губы, но у него не хватило энергии даже на это самое простое действие - что уже и говорить о том, чтобы попытаться оттолкнуть непрошенного спасителя. Поэтому ему лишь и оставалось рассеяно наблюдать за тем, как фигура незнакомца добирается до него (хоть теперь всё и было до жути расплывчатым, кот был готов поклясться, что он размерами был явно поменьше его), да несвязно и заторможенно проклинать его за то, что ему взбрело в голову перечеркнуть на корню все планы Болиголова.

Примерно столько же времени у "героя" заняло, чтобы тот схватил за шкирку утопленника и начал толкать его на сушу. Прежде чем эта самопровозглашённая миссия завершилась, Болиголов почти умудрился потерять сознание, однако в чувства его тут же привёл ветер, тут же вкравшийся в его мокрую шерсть и под неё. Мало того, что бродяга начал неистово дрожать, так он ещё и смог наконец вдохнуть свежий воздух - или, точнее, в теории смог бы, если бы не вода. От неё он тут же закашлялся, послушно перекатившись на бок, когда его толкнула чужая лапа. И если эта ситуация была итак плачевная, то в следующую секунду она была просто обречённой, потому что голос того самого спасателя вдруг раздался прямо над головой суицидника:

- Хэй ты.

Всё внутри кота напряглось. Он тут же замер и ненадолго прекратил свои жалкие потуги, остановив дыхание. Этот тембр и тон... Нет, нет и нет. Это не мог быть он, это было просто смешн-

- Неудачное ты время выбрал для купания. Не заметил, что с неба снег падает?

Это было просто ужасно. Неужели это было так необходимо, что из всех возможных одиночек здесь должен был оказаться именно он?!

- Что за?!...

- Вот же неожиданная встреча, - прохрипел Болиголов и повернул голову. На его морде растянулась злорадная ухмылка, и он уже хотел было рассмеяться, однако из его горла вырвался лишь кашель. Он снова выплюнул воду, согнувшись пополам, и через некоторое время, как приступ его немного отпустил, продолжил как ни в чем ни бывало: - Я смотрю, месяца идут, а кое-кто так и не меняется. До моего носа достать макушкой не может да вечно бросается за мной чуть что, словно верный пёс. Разве что лаять, вроде, ещё не научился... - и  с сомнением покосился на Лëна, как будто ожидая, что он сейчас же развеет все его представления.

Подкол на детском уровне, но, как правило, и его должно хватить, чтобы задеть хрупкое душевное равновесие рыжего карлика, в данный момент зловеще нависшего над больным.

Болиголов едва сдержался, чтобы не скривить морду при зрительном контакте с Лëном, как бы его ни подмывало это сделать. Знал ведь, что своим напускным самодовольством ему удастся намного лучше побесить рыжее коротколапое нечто, решившее вмешаться в его планы; не зря же он всë время старательно играл на нервах Лëна, проверяя, с каких действий последний взвинчивался быстрее и как долго тот мог терпеть общество бурого. Впрочем, как показала практика, его выдержки было на подобное прискорбно мало - стержень самоконтроля у самого Лëна итак сам по себе не особо прочен, так ведь ещё прямо сейчас перед ним после целого месяца передышки снова предстал Болиголов, который для него был чуть ли не самым въедливым клопом в шкуре.

"Пусть отмучается". Мстительная, тихая усмешка сорвалась с губ его заклятого напарника: Лëн сейчас просто на грани был от того, чтобы не начать рвать и метать всë и вся на своëм пути; одно только бешеное метание его хвоста и злой оскал чего стоили! Ох, а как сразу в ход-то пошла агрессия!

- У тебя всë ещё есть шанс передумать и не морочить голову нам обоим, - легкомысленно бросил бывшетравник в ответ старого товарища, попытавшегося оправдаться. - В зубы раз - да под лëд снова, начатое довершишь. На благодарность даже не поскуплюсь, - и улыбнулся, согнув бровь, как объясняющий нечто элементарное взрослый какому-то не самому одаренному умом мальцу. Правда, на своë предложение так и не понадеялся, в уме прикидывая одну простую истину: рыжешкурый на его уловку не поведётся и не пойдёт ему на встречу. Может быть, чести оказать такой не захочет, а может, просто через их взаимосвязь не найдёт силы переступить даже при всём своём недюжинном желании взять и тут же загрести Болиголова глубоко в сугробы.

Стоило Болиголову приподняться, как его горе-спаситель тут же решил забрызгать его водою со своей шерсти. От этого бурый с не самым впечатленным видом покосился на осмелевшего коротышку, на этот раз приподняв обе брови. "Не уж-то до котëнка деградировал не только ростом?" - и, прикинув вероятность подобного исхода, незамедлительно отплатил ему той же монетой, от души отряхнувшись в направлении бывшего домашнего, а после снова улëгся. Вымотался, так сказать.

На бравадно-насмешливые речи кот незамедлительно закатил глаза, слегка поморщив переносицу. За месяц с чем-то он совсем, кажется, позабыл, насколько бесячим может быть проявление самомнения зубастой маломерки, прямо сейчас распылающейся в старающихся задеть его чувство достоинство тирадах... Но вот внимание его всё же уцепилось за пару хоть в чем-то весомых слов, а именно за упоминание их прошлой общей группировки. Точно. Лëн ведь вообще не знал, что травники распались.

Болиголов открыл пасть, дабы что-нибудь да сказать на этот счëт, однако со всей дури отвешанный удар по затылку пресёк все его намерения. Он вздохнул, а потом замолчал, решив дать право слово коту поменьше - так уж и быть, мол, пусть нагорланится от сердца, а потом уже и можно будет прокомментировать ситуацию. К счастью, шанс сделать это ему предоставился довольно быстро, а не спустя целую ночь.

Зеленоглазый снова сёл.

- Лëн, - непривычно спокойным тоном начал бурый, при этом стараясь не переходить на слишком серьëзные ноты. - Здесь как раз всё и дело. Травники распались. Рассорились. И уже не по мелочам, а серьëзно, основательно. Может быть, даже такое могло быть поправимо, если бы Омежник разрулил очередную склоку, нагрел всем загривки за разведение непорядков... - он даже на мгновение согнул губы в ироничной усмешке, но хмыка так и не выдал, тут же вернув первоначальное выражение. - Только он пропал. И, может быть, именно это подтолкнуло всех снова словесно сцепиться и на этот раз окончательно разбежаться. Да и ещё с чуть не сорванным горлом.

В течение полминуты он ничего не говорил; дать Лëну возможность обработать услышанное, попытаться уложить всё в голове и задать вопросы, если то необходимо, казалось правильнее. Не то чтобы с этим нельзя было жить, но новость от того не становилась менее шокирующей. На первое время, по крайней мере.

- Так что, - было пора возвращать свой клоунадский фасад. - Теперь я сам по себе, в обществе себя и своих шикарных шуток. Даже видишь, занятие по душе выбрал, как вполне себе самостоятельная личность. И за это мне никакой злобный, ответственный Омежник по ушам не надаëт! - критически оглядев рыжего, он добавил с менее довольной интонацией. - Но зато это сделал ты, "герой". И ведь снова пересëкся с тобой себе на зло, а...

Отредактировано Болиголов (2022-12-24 23:27:02)

Наблюдать за тем, как Лëна заносит поочерёдно в каждую стадию принятия встречи с Болиголовом, было весьма забавно. То, как его морда то болезненно морщилась, то насилу разглаживалась, как его глаза оглядывали неожиданную находку с нескрываемым отвращением и как его шкуру время от времени показывало - сначала кот, отойдя от всплеска бурных эмоций и гнева, побыл в явном отрицании своего невиданного "счастья", однако позже, кажется, наконец принял очевидность происходящего и даже... расслабил мышцы морды. И ведь даже не натянуто, а вполне себе естественно.

Бурый дëрнул ухом. Его взгляд с едва заметным интересом проследил за тем, как рыжешкурый поднялся на лапы и медленно направился в сторону заклятого знакомого; теперь тот смотрел на травителя сверху-донизу, с какой-то совсем другой эмоцией - можно сказать, даже несколько оценивающе.

И всë же повëлся. Однако огорчения от неоправдавшихся ожиданий Болиголов не испытал и даже наоборот, спокойно дождался, пока коротколапый сократит между ними двумя расстояние. От коснувшихся своего горла и щеки когтей мгновениями спустя одиночка не отпрянул, в ответ лишь криво, искривив губы в подначивающей ухмылке и позволив другому откинуть его голову, подставляя уязвимое место, будто пëс доверчивый. Или, говоря словами более правдивыми, просто не скрывая, что подобный расклад ему не так уж и претил.

Только это вот, увы, понимал и Лëн. Едва заслышав насмешливое тому подтверждение от упомянутого, бродяга тут же сгримастничал и с некой досадой почувствовал, как давление на его лопатки спадает, позволяя ему дышать более свободнее. От этого, правда, кот чуть не выкашлял воду прямо в коротышку, вовремя сделав над собой усилие всё же сдержаться - испытывать терпение злобной язвы не хотелось, особенно с учётом своей неготовности отпарировать вероятное нападение.

- Какой же ты скучный, а, Лëн... - вместо едкой подколки получился обиженный бубнëж себе под нос. Ну и чëрт с ним.

Следующее разъяснение обстановки в теперь развалившейся группировке Лëн выслушал с более спокойным настроем. Ну, или до того самого момента, когда он узнал, что, собственно, эта самая группировка развалилась.

- Омежник пропал? Вы хоть искали его? - вопросы посыпались на голову Болиголова, как снег на голову; ему оставалось лишь стойко перенести весь град чужих чувственных восклицаний и где-то в мыслях порадоваться, что рыжешкурый даже обошёлся без своего дивного словарного запаса оскорблений.

Хоть в чём-то плюс.

- Говоря без прикрас... в общем-то, основная масса сделала именно то, что ты и сказал, - со вздохом изрëк травитель, вспоминая первые два дня после той крупной грызни: мало того, что все выкатили друг на друга целую кучу образных помоев, так они ещё и тут же разбежались. - Но не то чтобы всем было плевать на Омежника. Как ты понимаешь, Омела и Чернокорень не оставили бы всё это дело. Поэтому они оба и отправились искать его. А что до меня... Я думал над тем, чтобы увязаться за ними, но в итоге оставил эту идею. Сам знаешь, что если Чернокорень ещё и способен вынести меня, то Омела... скорее мне шею перекрутит в первый же день, не вынеся моего общества.

Бурый хмыкнул. По сравнению с ним ей всегда больше импонировал Лëн, даже со всей своей несдержанностью, чем "назойливый и желторотый юнец, не знающий, как разговаривать со старшими и как прикусить свой язык". Не то чтобы Болиголова особенно это задевало, конечно.

Внезапно в довершение своих объяснений горе-самоубийца чихнул и, шмыгнув, зябко поëжился. Промозглый ветер нещадно дул в его сторону, заставляя с каждой секундой ощущать не самые лучшие последствия своей неуспешной попытки свести счёты с жизнью.

Скорее всего, сегодня он здорово отморозит себе задницу. Так что, ещё раз издав дрожащий чих, травитель поклялся, что если он так и не умрёт от обморожения, то обязательно отомстит за всё это Лëну. Причём в трёхкратном размере.

Нечего ему было ломиться в реку и изображать из себя героя. Сам себе яму вырыл, пустоголовый недомерок.

—> Заброшенный домик

[indent] Одного голубя, однако, для пустого желудка оказывается недостаточно, и через какое-то время прогулки он вновь начинает саднить. Настолько, что можно пообедать даже какой-нибудь жабой или ужом... учитывая то, что мимо как раз проползает один.

[indent] Ужик кажется небольшим и довольно вялым, но это, как-никак, пища, поэтому можно смело идти нападать. Что Наводящая Ужас и делает — кидается на лакомый кусочек, облизываясь и предвкушая кровь и мясо... которое, однако, происходит с ней — змейка просыпается и от страха пытается укусить нападающего. Не совсем успешно — Кавзен тоже не промах и успевает вернуться, однако острые зубы успевают пройтись по передней лапе перед тем, как уползти куда подальше. И это, на самом деле, не так уж и больно, но из-за худобы ощущается куда болезненнее, чем на самом деле.

[indent] — ТВОЮ Ж!.. — вылетает из пасти громкий визг, пока одноглазая хватается за лапу и начинает интенсивно её вылизывать. — Блядская змея... хорошо хоть не ядовитая, а то въебала бы так, что я не встал бы...

[indent] Неглубокая ранка быстро затягивается, хотя продолжает побаливать. Но желудок требует еды всё сильнее. Пытаться догнать ежа как-то не хочется, поэтому взгляд единственного янтарного глаза падает на... водную гладь. В которой кто-то тихо плещется. Наводящая Ужас в рыбе не особо разбирается, да и самой вкусной пищей её не считает, поэтому облизывает усы, пригибается к земле и прыгает прям в воду.

[indent] Вокруг поднимаются невиданные брызги и волны, будто бы в реку прыгнула не кошка, а три барсука разом, а по воде начинают расплываться кровавые разводы, пока чёрная бродяга барахтается в прохладной воде, ударяя несчастного ерша о камни. Тот довольно скоро издох, и его остаётся только понять — мало у кого было бы удовольствие трепыхаться в острых когтях и биться о попадающиеся под лапу хищницы коряги.

[indent] В итоге Кавзен выходит на берег, мокрая насквозь, но довольная, с большой рыбиной в пасти. И съедает её в один присест, изляпавшись в алой крови, перемешавшейся с речной водой. Взяв остатки добычи в пасть, она улыбается и направляется дальше, даже не умывшись.

—> Деревня

Отредактировано Наводящая Ужас (2023-05-03 14:24:25)

Подпись автора

помню, как толпа крестьян убить меня хотела,
после инквизиторы калечили мне тело —
всё восстало против молодого некроманта!

Опасный поворот Гремящей тропы —>

[indent] Он семенит в никуда, не особо задумываясь о том, куда вообще направляется; под конец начинает задыхаться от быстрого темпа, ведь ему страшно, что его всё-таки заметят, выследят, заставят ответить за незаконный проход на территорию племён. Благо, что тот рыжий передумал над ним издеваться — а может, в нём проснулась жалость? Как-никак, хочется верить в то, что не все окружающие его думают не головой, а слепыми инстинктами, пусть даже надежды на это остаётся маловато.

[indent] Запыхавшийся Нагито останавливается возле берега реки, незаметно для себя ступив в неё передними лапами. Заглядывает в ещё прозрачную воду, видит в неё свой отражение и отворачивается на секунду, дабы не лицезреть вытянутую, жалкую мордашку, но жажда сильнее; поборов отвращение, он наклоняется к серебристой глади, начав жадно лакать чистую жидкость, столь необходимую после пережитого.

Подпись автора

кто я против твоих чар?

[indent] Уже напившись было вдоволь, лопоухий котик встряхивается, собираясь было двигаться дальше в забвенное никуда, но слышит из-за спины громкое:
[indent] — Полынь!

[indent] От неожиданности спотыкается и падает мордой прям в воду, разбивая собственное отражение, чуть было не бросается наутёк в страхе, но через секунду узнаёт, кто зовёт его; встаёт, не веря своим огромным ушам:

[indent] — Беркут... Беркут?!

[indent] Начинает мотать головой из стороны в сторону, примечает чужую маленькую фигуру на горизонте, столь знакомую ему по детским воспоминаниям, не омрачённым пеленой жгучей ненависти. Уже кидается было к некогда соплеменнику с радостной улыбкой, но потом — вспоминает, кто он теперь, от того и поджимает голову:
[indent] — Кхм, то есть... я не Полынь. Я Нагито.

Подпись автора

кто я против твоих чар?

[indent] Ещё чуть-чуть — и Полынь попросту расплачется, прикусив язык, лишь бы его на заставляли сейчас стоять здесь и сейчас, отвечать на восклицания и вопросы... нет, конечно, он рад видеть Беркута. Но от его шерсти пахнет Небесным племенем — столь знакомым запахом, по которому одновременно успел соскучиться и от которого бежал всё это время, однако прошлое стремительно наступает ему на пятки — прямо сейчас, когда до боли знакомый маленький силуэт и утыкается в плечо с громким мурлыканьем.

[indent] — Разве Нагито узнал бы меня?
[indent] — Ну-у... э-э... — бормочет, думая, что вообще ему теперь делать. Не убегать же просто так — Беркут расстроится. Но отчего-то он чувствует между ними непреодолимую стену. — Ну... вообще-то да... я... уже не Полынь давно.

[indent] Давно. Столько лун назад. Сколько времени он вообще не видел Небесных котов?

Отредактировано Нагито (2023-10-22 16:32:01)

Подпись автора

кто я против твоих чар?

[indent] — Мы все изменились после Кровавой Луны, не так ли? — а в словах Беркута отзвуки того страшного дня, когда Полынь заснул и не проснулся уже: вместо него стал Нагито, у которого по щекам стелются горькие ядовитые цветы с прозрачными лепестками, оставляют белые следы на коричной шкуре:
[indent] — Сложно не измениться, — приподнимает уголки губ и чувствует, как горечь проникает и внутрь, остаётся в пасти жгучим токсином. — Прошло столько времени, и я уж почти целиком седой...

[indent] И смотря на себя в зеркальную воду, там действительно давно уж не Полынелапушек, не Полынь — пусть те же уши, та же морда и те же глаза.

[indent] — Я?- — дёргает своими локаторами в ответ на такой простой, казалось бы, вопрос. — Вот что не поменялось, так это моё положение, — издаёт невесёлый смешок. — Ситуация, наверное, лучшая из худших...

[indent] ...и вовсе не лучшая, ведь ещё немного, кажется, совсем немного, и он снова останется один, и тогда, и тогда...

[indent] — А ты как? Как в племени дела? С Враногласой всё хорошо?

Подпись автора

кто я против твоих чар?

[indent] — П-подожди, это прямо... седина? — бормочет растерянный Беркут, осматривая старого-нового знакомого с головы до лап, а у Нагито из пасти непроизвольный смешок вырывается:
[indent] — Может, и она... знаешь, я так и не разобрался толком. Эти пятна просто из ниоткуда взялись, а потом стали расползаться по морде, по спине, по лапам... — тут он морщит забавно длинную вытянутую морду, встряхивая большущие уши-локаторы.

[indent] А после — следуют извинения, извинения, извинения, которые у Полыни в горле застревают и перекрывают дыхание, ещё чуть-чуть — и он, кажется, окончательно задохнётся.
[indent] — Что ты... всё в порядке, это же твой выбор... — на секунду Полынь смотрит под лапы, мнётся в нерешительности; после тянется вперёд голова, ложится доверительно на чужой лоб и мурлычет негромко в тихой поддержке.

[indent] — Враногласая? Она давно ушла из племени, я думал, она с тобой...
[indent] — ...а вот тут не понял.

Подпись автора

кто я против твоих чар?

таймскип (игра идёт отдельно от Нагито и Беркута)

[indent] К счастью, должность травника не ограничивает никого в виде деятельности, однако особые обязанности исполнять приходится в любом случае. Один из старших попросил принести в лагерь побольше тростника — что ж, Яйцелапу не сложно помочь; беда здесь скорее в том, что тростника на выбранном для охоты участке особо не оказывается. В прочем, всё не так плохо: трав всё равно оказывается достаточное количество, а у ученика ещё есть место в пасти, поэтому под конец своей вылазки он становится немного мокрым, немного замёрзшим, но зато ещё и с довольно упитанным окуньком в пасти — племя должно быть довольно.

[indent] Уже готовый завершить свою тихую прогулку, он волочит свою непомерно крупную по сравнению с ним добычу в лагерь Буревцев, но в какой-то момент сквозь привычную рыбную вонь ему ударяет в ноздри что-то до сих пор не знакомое — кажется, пахнет котом. Но запах этот не перемежается с запахом свободы, привычным для бродяг и одиночек — нет, от этого кота пахнет рекой, но какой-то... другой рекой.

[indent] Остановившись, Яйцелап пристально вглядывается большими разноцветными глазами на то место, где, судя по смутному запаху, должен распологаться таинственный чужак.

Подпись автора

злой рок мирозданья, бушующий где-то, его был творцом
глубин зазеркалья, где голод, где ветер
голодный, бесплотный фантом

[indent] Поразмыслив немного, Яйцелап вспоминает о Речном племени и о том, что вообще-то они тоже живут возле реки. Интересно... неужто этот юнец из тех, кого его всю жизнь учили ненавидеть?

[indent] В прочем, Затишье, наверное, была бы им недовольна — особой ненависти к остальным фракциям менталитет Буревцев так лысику и не привил. Увы! Он с самого детства слишком много думал, чтобы просто так слепо кого-то невзлюбить.

[indent] Детское любопытство, в прочем, берёт верх; тем более что объект исследования не выглядит очень уж опасным. А если и выглядит — Яйцелап сумеет договориться или отбиться, чтобы удрать и рассказать о том, что неподалёку ходит недружелюбный Речной. Но это потом — а пока лунтик тянет худую шейку чуть вперёд, пытаясь получше разглядеть чужую шкуру:
[indent] — Привет.

Подпись автора

злой рок мирозданья, бушующий где-то, его был творцом
глубин зазеркалья, где голод, где ветер
голодный, бесплотный фантом

[indent] Яйцелап буквально слышит, как вертятся пескарики в голове у этого мальца, пытаясь выстроить какую-то более или менее цельную картинку происходящего. И, в общем-то, не удивлён. Некоторые соплеменники до сих пор с удивлением таращатся на младшего травника, а от иноплеменного кота ничего другого ожидать и не следовало. Импровизированный собеседник сам по себе выглядит... совершенно обычно — ни шрамов, ни особых примет, телосложения среднего, длины шерсти средней. Даже окрас ничем не примечательный — серовато-бурая шерсть, тёммные полосы, светлые подпалины. В прочем... Яйцелап даже немного завидует такой ординарной наружности.

[indent] — Привет! Ты кто? — несмотря на стеснение, на приветствие незнакомец (или теперь уже знакомый) отвечает вполне себе логичным вопросом. Наверное, не стоит торопитьсы с тем, чтобы называть свою принадлежность...
[indent] — Яйцелап, — называет лунтик своё имя с такой же спокойной мордой. — А ты?

Подпись автора

злой рок мирозданья, бушующий где-то, его был творцом
глубин зазеркалья, где голод, где ветер
голодный, бесплотный фантом

[indent] — Меня зовут Лягушколап, — ага, в имени тоже лапа. Как и у него. К Яйцелапу приходит вполне разумный вывод, что это действительно кто-то из племён, и вполне вероятно, что из загадочного Речного племени, ненависть к которому ему всё пытаются привить. — Ты не принадлежишь племенам?

[indent] — Принадлежу. К племени Бури.

[indent] А он ведь, наверное, и не знает... вряд ли он жил во времена Звёздной Бури, это было так давно...

[indent] — Мы издалека пришли.

[indent] Вот, наверное, это немного сгладит впечатление. Говоря откровенно, травнический ученик не совсем понимает, как правильно вести беседу с племенным оруженосцем, тем более что о Речном племени он знает только из рассказов старших. Кто-то говорит одно, кто-то — совершенно другое, а теперь ему, похоже, придётся составить своё собственное мнение. И пока оно... максимально нейтральное — ну, ученик и ученик. На культиста похож, для беззвёздного слишком добродушного вида. Хотя кто его знает... кажется, кто-то из старших ему рассказывал, что разделение на охотников и бойцов есть только в племени Бури?

[indent] — А ты? Из Речного, наверное?

Подпись автора

злой рок мирозданья, бушующий где-то, его был творцом
глубин зазеркалья, где голод, где ветер
голодный, бесплотный фантом