Начало игры

ㅤㅤㅤㅤㅤ«Надо вспомнить, что-то я тогда про него подумала».
ㅤㅤㅤㅤㅤВсё плывет перед взглядом, голову мотает и дергает декабрьским ветром, как дергало бы гроздь ягод калины. Лапы шагают тяжело и нетвердо, грузно, а подчас вдруг легко и неуправляемо быстро. От этого голова раскачивается только сильнее. Желеобразное нечто стукается о череп, пенится, бурчит, как голодный желудок, и всё громче вопит о передышке. Голова падает, падает, пока не ухает в снег – «черт тебя дери, уже который раз» – вся морда мокрая, в ушах снежинки, единственных глаз болит от осколочков льда – «ненавижу, сколько можно» – поднимается на лениво-деревянных, медленно-сонных мышцах и резиново-гибких костях. Затем повторяется цикл: всё плывет перед взглядом, голову мотает и дергает декабрьским ветром, как дергало бы гроздь ягод калины, лапы шагают тяжело и нетвердо. Огниво всё никак не может проснуться – спала ли вообще?
ㅤㅤㅤㅤㅤВ сонной голове мелькает “что-то”. Это не мысль, не оформленная команда, не образ-иллюзия-мечта, не план-расчет-на-будущее, именно “что-то”: амёба протей, изгибая ложноножки, плывет в вакууме черепной полости; сезонная миграция птиц клином падает в мозговые оболочки, внутрь и сквозь и дальше на юг; между нейронами зияют прорехи, такие большие, что видно внутрь, сквозь и наружу. Голова падает, падает, пока не ухает в снег.
ㅤㅤㅤㅤㅤ«Я говорила о чем-то… минут десять назад».
ㅤㅤㅤㅤㅤТядело сосредоточиться на чем-то конкретном. Огниво останавливается, бетонирует лапки в землю, из груди вырывается задумчивый выдох: так… так…. «Я старалась не думать о племенных котах и вдруг поймала себя на том, что назвала этого кота туберкулёзником. Ну да, он кашлял. Он всё время подкашливал. С ним был еще один какой-то, второй, его совсем не помню. А этот всё время… подкашливал.» Она нахмурилась, как делают не от тяжелых раздумий, а от попытки нахмурить сам мозг и заставить его работать. Уже больше часа, бродя по морозному лесу в поисках дичи, она то и дело возвращалась мыслями к несчастному туберкулёзнику. Казалось, стоит ей “додумать мысль”, разрешить этот бессмысленный ребус, как исчезнет сонливость. Проснется, проснуться, проснуться. Найти добычу. Найти ночлег. Согреться. 
ㅤㅤㅤㅤㅤ«Я назвала этого кота… туберкулезником» – кем был этот кот, черт бы его побрал.
ㅤㅤㅤㅤㅤ«Я шла по проспекту, но там меня остановили несколько бродяг, там была их земля. Я подумала еще “Сколько их развелось тут, на этот проспекте, поганых крыс. Уже третьи за эту неделю”. Прошла направо, мимо аллеи, мимо машин. Там меня остановили двое, один покашливал… Да, он покашливал, и сказал что-то моему брату. Тогда я и подумала, что он туберкулёзник. Почему он, туберкулёзник, лезет к Полыни, вот как я подумала. А второй… Там машина где-то?». То ли машина, то ли гром – прервали тишину леса.
ㅤㅤㅤㅤㅤПришла в себя. Огниво – эхокардиограмма, записывает ломаную сердечного цикла, напряжение дергается от каждого звука. Гром? Машина? Человек? Патруль?
ㅤㅤㅤㅤㅤРазмытые, нечеткие образы, как блики витражей на церковном полу, в один миг собрались в единое прозрачное стеклышко, в звенящий от напряжения образ. Рассеянный взгляд, рассеянные мысли, рассеянные планы – все “пришло в себя”, обрушилось на Огниво и заставило её подскочить. Какой тут, к черту, туберкулезник и ночлег.
ㅤㅤㅤㅤㅤЧто это был за звук? Гром? Машина? Человек?
ㅤㅤㅤㅤㅤ– Собака!
ㅤㅤㅤㅤㅤСдавленный недо-крик недо-визг – разворот на 180 градусов, скрип когтей по гололеду – погоня.
ㅤㅤㅤㅤㅤВсё дрожит перед взглядом, разлетается в разные стороны. Голову мотает и дергает, каждый прыжок, каждый вдох – удар в сердце, удар в легкие, петли кишечника путаются от бешеного бега, змеей обхватывают грудную клетку, душат. Лапы несутся, мелькают, как у спортивной гончей. Шаг-шаг-шаг. Боишься подумать, что будет, если шаг-осечка-падение, шаг-обернуться-оскаленная-пасть. Желеобразное нечто стукается о череп, пенится, кипит – “сейчас направо”, “прыжок”, “яма”, “бревно”, “обернуться”, “не оборачиваться”. Голова запрокидывается, смотрит выше, выше – белое небо, черные сосны, “которая из них?”, “вон та, с раздвоенным стволом” – “сейчас!” – прыжок, выпущенные когти – дикий лай под самыми пятками. 
ㅤㅤㅤㅤㅤ– Так… так… – пытаясь отдышаться. Собака беснуется в четырех метрах под ней.
ㅤㅤㅤㅤㅤ– Сволочь ты эдакая… а, правда? Правда ведь? Чертовка…
ㅤㅤㅤㅤㅤВ груди клокочет не то кашель, не то смех. Пожалуй, смех. Собака тоже, кажется, смеется – громко, оглушающе, на весь лес. В свете своего выживания даже бешеный лай может показаться хихиканьем; Огниво успевает улыбнуться, прежде чем…
ㅤㅤㅤㅤㅤРыжее пятно среди деревьев, то ли бежит, то ли крадется. Огниво успевает улыбнуться, прежде чем собака, лающе смеясь, оборачивается на него. Огниво успевает улыбнуться – не успевает крикнуть.
ㅤㅤㅤㅤㅤ– Убирайся отсю-
ㅤ
ㅤ
P.S. Для игроков: отыгрыш с Пожарищем спланирован, игнорируйте наши посты в своих отыгрышах

Отредактировано Огниво (2022-12-15 19:36:17)

Всё закружилось. Так по-дурацки быстро.

Рыжее пятно в пяти метрах, в трех метрах, в мышином хвостике от собаки; снег застилает взор, взлетает из под лап, падает на взрытую землю; смотрит трехцветная крапинка: подбитой косулей, загнанной птицей мечется от дерева к дереву, в глазах читается, как по слогам: беспомощность, страх и паника.

Смотрит трехцветная крапинка – смотрит рыжее пятно – друг на друга. Всё так по-дурацки быстро. 
Огниво думает “это он”, или, скорее, “они”, “племя”. “Это он”, “они”, “он”, “они” образ двоится: котёнок в западне – воин из сказок; убегающая от погони добыча – Небесник, выживший после пожара; отчаянный дурак – что-то невозможное, чуть не святое. Комната кривых зеркал, десяток отражений. Меняется рыжее лицо: гнев – удивление, радость – ненависть, растерянность – паника – уверенность – страх. Трехцветное лицо бьётся в калейдоскопе: злоба – испуг – решительность, когти хватаются на ветку – лапы готовятся спрыгнуть – остается на месте, смотрит в упор и никуда не уходит.   

Из двух выборов: “Бежать” или “Драться” был выбран третий. На лице отразилось облегчение. Всё разрешилось само собой. Но выражение быстро сменилось холодностью, еще более – напряженностью, пассивной обороной, стоило прозвучать чужому голосу.

– Прежде чем ты что-то скажешь, я задам тебе пару вопросов.

Это было простые слова, но Огниво никогда еще не слышала их так. Будто смысл их менялся от того, что произносил их Небесник, а не глупый суицидальный бродяга.

– Во первых, что ты, во имя предков, забыла на территориях Небесного племени? И почему сразу не спустилась и не улизнула прочь, когда тебе представился этот несчастный шанс?!

Так много громкого и лишнего – и сказал это так, что на мгновение Огниво совсем потерялась. Но, пока она была “потеряна”, пока внутри подбирала ответ, тело включило авто-управление – стандартная реакция на случай, если пилот нерешителен в действиях. Всё её существо нахмурилось и оскалилось: лапы, шерсть, лицо. 

– Куда мне бежать, в зубы собаке? – огрызнулась она, клацнув пастью в миллиметре от его носа. 
– И что это было? Куда ты полез, герой! Жизнь окончательно надоела, теперь Небесники охотятся на собак? Герой! – повторила она, скривив губы. А взгляд – на редкость внимательный и собранный, совсем не подходящий выражению лица, – впился в его морду. Она всё ждала его ответа. И только ей показалось, что он вот-вот рявкнет на неё:

– Ты думал, что мне нужна помощь? Нет – ты вообще не думал! Глупая, дурацкая голова, голова – пустая, хоть мхом набивай, а самомнение выше гор!

Чем больше она шипела, тем больше времени выигрывала для себя. Придумывать оскорбления на ходу несложно, бродяжья жизнь обязывает. Вот только оскорбляет она не бродягу – это племенной кот, и он может увидеть за этим “вороньим карканьем” всю беспомощность её ситуации. Выиграть время, выиграть время, не дать ему шанса задуматься.

Рыча, скаля зубы, она тонула в зубодробительной математике: “Что забыла на территории племени? Если охотилась, то я преступник. Если зашла случайно, то дура. Это неплохой вариант – но поверит ли? Как это “воронье карканье” выглядит со стороны, как бабский скандал или как что-то разумное, пусть и сказанное сгоряча? Было бы проще, будь первое. Что забыла на территории? Убежала от собаки? Значит, привела собаку на их территории – преступник и, более того, агрессор. Что мне ответить, черт тебя дери”

– Еще вздумал меня допрашивать. Нет, это ты мне скажи – зачем! Ты хоть сам знаешь, что тебе в голову взбрело, почему ты побежал к собаке? Совсем в своих границах окоченели, лишились здравого смысла, – так и не найдя вразумительного ответа, отчеканила она ему в лицо. Последняя попытка: атаковать его гордость и отвести внимание от себя. Дальше – только надежда на то, что задетое самолюбие будет ему важнее “пары вопросов”.

Отредактировано Огниво (2022-12-15 22:56:24)

– Обознался я, спутал тебя с другой небесной. О, и представь себе, что есть такое понятие, как взаимовыручка соплеменников!

– Ну просто очаровательно! – саркастично протянула она.

Её интонация – удивительно точная копия его возмущенно-праведного, незаслуженно-обиженного, то ли заплачу-от-злости, то ли засмеюсь-от-комичности-ситуации голоса; он скалится, злится, топорщит шерсть, и она тоже, как трехцветное отражение рыжего всполоха: скалится, злится, топорщит шерсть. “Ну и лицо, ну и лицо, глу-у-упое!” – у кого, у Огниво или незнакомца? “Какой серьезный”, “До чего серьезная”, “Он совсем не понимает”, “Она никак не поймет” – а по сути – зеркальный коридор, где танцуют всполохи рыжего, белого, рыжего, белого, сливаются в один солнечный блик, разлетаются на сотни огненных искр. 

– Когда кто-то из твоих товарищей попадает в беду, ты не думаешь: "Моя берлога с краю, ничего не знаю"

“Была бы берлога” – ехидное замечание, но Огниво не успевает и рта раскрыть. Не сказать, чтобы она против полюбоваться бешенством своего собеседника и помолчать, пусть даже мгновение.

Будь Пожарище внимательнее, он заметил бы, как в её взгляде промелькнула застарелая усталость, свойственная всем одиночкам. Уголки рта, дрожавшие в восторге их спора, дернулись, дернулись и опустились, расслабились желваки, корпус накренился вперед и замер, с трудом удерживая слабенькое кошачье тельце в вертикальном положении. "Красиво он злится," – с трудом сосредоточившись, подумала она – "злится не столько из-за своей задетой гордости, а задетой... преданности? Верности племени, верности котам. Как он любит эти племенные устои и взаимовыручку. Может, у них, племенных, любимое "я" меркнет на фоне племени -- все время "мы", "мы", "а вот у нас". Нужно на это давить. "

– Не знаю, конечно, может быть у вас иначе! По углам, быть может, ныкаетесь, на любой чих голову в песок прячете, пока мы здесь свои территории чуть ли не каждую луну защищаем! И хвала Предкам, если подобное обходится малой кровью!

Незнаконец на мгновение замолкнул, и Огниво тут же ухватилась за эту возможность. Выпрямилась, вскинула голову, встопорщила шерсть -- вновь ничто не говорит ни о бессоннице, ни об усталости и голоде:

– А сдались тогда эти территории? Территории – ограда, за которой можно “прятать голову в песок”, растить в спокойствии котят и есть вкусную добычу, а вы устраиваете из пограничных патрулей триумфальные марши. Смотреть тошно на эти напыщенные морды вояк. Их племя – самое сильное в этом крохотном уголке земли, их границы – нерушимые. Вот только границы вам нужны не для защиты! Границы – только предлог для очередной свары!

Говорить, говорить – говорить больше сама с собой, чем с ним. Говорить, не задумываясь, понимает ли он смысл этих слов, есть ли там смысл вообще, в этом бессмысленном водовороте словесных оборотов. Говорить как спортивное мероприятие: обогнать на финишной прямой, прыгнуть выше головы; и потому говорить громче, эмоциональнее, чуть не кричать. Хотя что уж врать – кричать, именно кричать, единственным глазом впиваясь в его морду.

– Может, и лучше бы, не будь границ! У одиночек все драки либо от голода, либо от злости. У вас – та же злость, тот же голод, только они обернуты в слой мишуры вроде доблести и преданности.

– И ты ещё могла убежать, если бы спрыгнула и дала мне отвлечь его! Поднапрячься и дать дёру со всех лап - вот и всё, больше собака была бы не твоей проблемой!

– Ты даже сейчас лаешься со мной либо от голода и злости – какая тут преданность! А еще – ты до смерти испугался этой собаки. Отвлекать ты её собрался! Мышеголовый, – она резким движением повернула зрячий глаз к собаке, беснующейся под ними – Хорош герой, отвлек! Пока она хрустит твоими костями, я добегу до города.

Что-то шутливое проскользнуло в её злобном выражении лица, какое-то улыбчивые морщинки отпечатались на обветренных губах. Она подцепила когтем кусок коры и сбросила его с ветки – дощечка сделала кувырок в воздухе, верхушка через основание на полтора оборота, по диагонали на 30 градусов вправо по движению ветра – и прямо в пасть хищнику. Тонкий, едва различимый хруст, и лапка Огниво подцепляет новую веточку.

– А что, я не против даже. Доблестный ты мой, моё солнышко, моя ты птичка, не хочешь помочь бедной даме? Я ведь... такая беспомощная, – глазки круглые и несчастные, на мгновение задрожали губки, и тут же – дикий, громкий, совершенно не женственный смех. Веточка летит в морду собаки, снова хруст, снова заливистый лай под кронами деревьев, от которого звенит в ушах и болят зубы. Огниво может только надеяться, что её смех, в совокупности с этим лаем, производит незабываемое впечатление. И надеяться, что еще немного, немного, и незнакомец таки бросится на неё с намерением если не придушить, то хотя бы заставить умолкнуть. Когда это случится – представление закончится, можно будет наконец сбежать.   

– Не будь у тебя такой кислой мины, я бы еще подумала, "а вдруг я ошиблась". Весь этот бред про доблесть и преданность – а вдруг правда. Вдруг я просто такая безграмотная и глупенькая, не понимаю высоких идеалов, и ты сейчас преисполнишься героическими чувствами и таки бросишься на собаку. А нет, пхпа, нет, совсем нет! – и снова засмеялась, смотря из под пушистых ресниц на незнакомца.

Незаметно подобрала задние лапы и напрягла спину – вот сейчас, вот сейчас бросится.

Отредактировано Огниво (2023-01-06 14:59:35)

N. olfactorius – обонятельный нерв
ㅤㅤㅤ– Не покичишься деланной мощью - тебя с грязью сравнят. Не придашь значения обходу границ - у тебя из-под носа твою же дичь сосед умыкнет. А как беда в твой лагерь нагрянет - будь мил, делай вид, будто бы у тебя в племени не жизнь, а благодать сладостная! Иначе ведь за твою уязвимость и зацепятся, как помойные мухи за гниль.
ㅤㅤㅤЗапах от его шерсти – племенной. Так пахнут и деревья; пахнет и мягкая хвоя – зеленые спицы, вяжущие бахрому снежного покрова, и сам ветер, пронзительно морозный и хлесткий. Всё вокруг милое сердцу, домашнее.
ㅤㅤㅤПлеменной запах тлеющим угольком у самого сердца – греет. Васильковое поле, срезанные колосья пшеницы.
ㅤㅤㅤБензин, асфальтовая пыль и мусор. Запах от шерсти – городской, тошнотворный. Так пахнут крысы. Краской по воде – дым горящего пластика, струится по воздуху, въедается в шерсть. Громкий запах, крикливый.

N. vestibulocochlearis – слуховой нерв.
ㅤㅤㅤ– Не сравнивай себя с нами,
ㅤㅤㅤГолос у “них” – гортанный. Непривычный акцент, нотки тихие и мурчащие. Голос складывается в баллады. Певучий слог летит то к товарищам, то к родным – эти странные термины, за ненадобностью позабытые.
ㅤㅤㅤГолос Огниво – молчание, цветастый витраж значений: вежливая угроза, тихое осуждение, негодование, ненависть. Голос Огниво (столь похожий на голос Полыни) – рычание, шипение, нарастающий в лёгких крик – обрывается шепотом в беседе с любым из “нас”. Голос у “нас” – порывистый. Свист в бурном небе, волнение моря. Голос неотесанный, с хрипотцой. Звучит бранью в деревнях, на ярмарках рыбного промысла, в квартирах кривых этажей, оставленных временем деревнях, в грязных городских закоулках, у подъездов разобранных домов –
“Будь прокляты вы, ㅤㅤㅤгорода.
ㅤㅤㅤЧто названы ㅤㅤㅤчудной ㅤㅤㅤпланетой”
звучит сквозь зубы.
Но тихо. Чтоб не услышали. 

N. opticus – зрительный нерв
ㅤㅤㅤ– Пока вы ожидаете удара от любого мимоходца, мы хоть и рвëм свои шкуры, но хотя-бы знаем, что нас прикроют наши соплеменники, а не прикончат где-то неподалëку лишь потому что озверели от голода. Не то что на твоих улицах.
ㅤㅤㅤСлишком много в них "не":
ㅤㅤㅤНе-грязная, не-блохастая шерсть; глаза не-опухшие от слез, не-красные от бессонницы; лапы не-сбитые в кровь, а нежные, мягкие. Не трескаются когти. У Огниво – потрескались.
ㅤㅤㅤШерсть у Огниво мокрая, холодная изнутри; хвост – побитая щетка; внешность – бродяжья. Ранние морщины, еще немного и ранняя седина. Нет одного глаза – частое явление. Кот, у которого нет лапы. Слепые котята. Худые кошки-скелеты. Лысеющие от болезни. Обросшие так, что шерсть лезет в глаза. Кошки без зубов. Кошки без когтей.
Только шрамы у всех  – похожие.

N. trigeminus – тройничный нерв
ㅤㅤㅤ– Вот как ты запела.
ㅤㅤㅤКопошатся в траве, строят из листьев храмы, витражными стеклами на мир смотрят – жуки чем-то напоминают на котов. 
ㅤㅤㅤУ Рыка красивая внешность. Осколки хрусталя вместо крылышек, недобрая тяжесть рогов. Броня – медное пуховое одеяло. Отблески цвета заката – золото мозаичных глаз, камуфляжная бронза. Редкий, вымирающий вид, эндемики горного оазиса. Троятся чувства в отношении этих существ. Растоптать бы, водой бы залить, на иголку поднять и собрать удивительный пазл жуков, уникальная редкость в витрине – это с одной стороны. В бинокль издалека, по фото-ловушкам – наблюдать, это другой вариант. Коснуться бы мягко, ненавязчиво, жизни их скрытой, встретиться с сохатым броненосцем не в стерильной палате, а один-на-один, сняв перчатки и бросив условность асептики – хотелось бы, не стоит
никаких изменений ожидать
не стоит

N. facialis – лицевой нерв
ㅤㅤㅤ– Если тебе так уж неймётся, отчего же меня вдруг подменило и я не подставил шею под зубы этой твари, то так уж и быть, я тебе скажу. Может быть, я и вправду идиот, но навстречу смерти я пока не брошусь. У меня ещë есть цель, до достижения которой я не могу сложить голову. И мне даже не особо интересно, знакома ли ты хотя-бы с таким простым понятием или нет.
ㅤㅤㅤВот так, перемешивая наблюдения и глупые догадки, она ждала, дрожащая, продрогшая до костей, но спокойная.
ㅤㅤㅤСклоки, драки, угрозы – всё это было естественно. Это была жизнь. Не было у Огниво той великой особенности бродячих котов, когда смерть кажется ничуть не хуже, чем завтрашний день. Её сердце улыбалось от маленьких удач на фоне больших неудач; она цеплялась за них в бессмысленной, присущей всем существам, жадности.
ㅤㅤㅤОна понимала, что её тело, а, значит, и мозг, получают питания недостаточно. Это неминуемо скажется болезнями в старости, болью каждого нерва, сустава, мышцы, с редкими мгновениями безмятежности. Неминуемо скажется сумасшествием, ранней потерей памяти. И ей весело было думать, что она не доживет, не успеет дожить до этого. 
ㅤㅤㅤЛицо её было спокойно. Шел снег.

N. vagus – блуждающий нерв
ㅤㅤㅤ– И поверь мне, ты не захочешь, чтобы в случае игнорирования моего вопроса ты полетела с этой ветки следом. И уж тем более оказаться на месте тех корешков, как бы тебе ни понравилось демонстрировать их сбрасывание.
ㅤㅤㅤСтеклянный ажур тишины - раскалывался. Собака кричала с ними в унисон. Когда коты шипели, плевались оскорблениями – в них пулями устремлялось лаяние; когда молчали – ружье становилось на предохранитель, но стоило повысить голос – выстрел, в миллиметре от кошачьего носа. Залп ружья раздавался в ответ на каждое: 
“Куда ты полез, герой!”
“Ты хоть сам знаешь, что тебе в голову взбрело, почему ты побежал к собаке?”
“Границы – только предлог для очередной свары!”
“Вдруг я просто такая безграмотная и глупенькая, не понимаю высоких идеалов”
ㅤㅤㅤВ собачьих глазах осколками – отражение неба. Триумфальная тишина. Накал страстей перед рекламной паузой.
ㅤㅤㅤ“... И надеяться, что еще немного, немного, и незнакомец таки бросится на неё с намерением если не придушить, то хотя бы заставить умолкнуть.”
ㅤㅤㅤЕще 30 секунд, и Рык упадет к собаке. 
ㅤㅤㅤ“ Когда это случится – представление закончится, можно будет наконец сбежать.”
ㅤㅤㅤКак там было?
ㅤㅤㅤУдарить когтями резко, наотмашь, как будто (и правда) на волоске твоя жизнь. Столкнуть его грубой силой не получится (слишком хрупкая и истощенная она, слишком натренированный он), но выйдет шокировать, ослепить неожиданной болью – заставить оступиться. Крохотная потеря равновесия, смещение центра тяжести хоть на градус – она сумеет броситься, сумеет ударить, сумеет – выкинуть в жерло извергающегося вулкана, в пасть голодной псине. Как все просто. Если не ударит она – столкнут её.
ㅤㅤㅤГде-то хрустнет позвоночник – мелодия разбитого пианино.
ㅤㅤㅤЕё большая неудача сменится маленькой удачей.

N. accessorius – добавочный нерв
ㅤㅤㅤШея сжалась, говорить трудно. Губы окоченели – от холода – от волнения – не улыбаются и, кажется, немного треснули в уголках, кровоточили. Когти выпущены. Глаза чертят золотое сечение по морде незнакомца – от правого уха, по бровям, по переносице – крови будет больше, чем вреда. Кровь польется в глаза, рот и нос.
ㅤㅤㅤОбонятельные нервы, зрительные нервы –  красное, красное, – горько. Слуховые нервы – шелест ветра в кроне, падение снега, скрип – когтей по коре, удивленный, тихий вздох.
ㅤㅤㅤСтранно представлять его испуганным. Округлятся глаза, исчезнут уверенность, самолюбие и гордость – останется только искреннее непонимание, а потом – ужас. Все двенадцать черепно-мозговых нервов, в единой панике, дадут разряд. Исказится лицо, дрогнут зубы, блуждающий нерв по своим ветвям – разряд в желудок, в печень, в самое сердце; раздастся крик.
ㅤㅤㅤОгниво содрогнулась от этого крика.

N. glossopharyngeus – языкоглоточный нерв
ㅤㅤㅤ– Хочешь бросить меня к собаке? Воистину, это прекрасное намерение, явление вполне эстетического рода. Вызывает чувство дежа-вю.
ㅤㅤㅤПтицы летели на сломанных крыльях, рыбы плавали без плавников – правда, недолго. Подростки били детей, взрослые били подростков, взрослые били взрослых, как дети, бьющие животных. Огниво помнит тот день. Свой крик.
ㅤㅤㅤСобачья пасть на мгновение замерла, решаясь – и сомкнулась. Истеричный вопль – и сомкнулась. Рывок, удар когтями по морде – и сомкнулась – визг – и сомкнулась, теперь до кости. Где-то за поворотом дети, притихнув, слушали – и сомкнулась – со скрежетом, до трещины и осколков.
ㅤㅤㅤОгниво щурится, кожа в пустой глазнице идет складками.
ㅤㅤㅤИх крики очень похожи.

N. hypoglossus – подъязычный нерв
ㅤㅤㅤ– Мне кажется, ты не годишься в убийцы.
ㅤㅤㅤНи глумливости, ни смеха, ни улыбки – тихо, как признание. Впервые за всё время их знакомства – почти искренне. Мелкий холодный снег. Студит нос, падает на ресницы, вкус на языке – не горький, не красный, чем-то похож на зубную пасту, от него сводит скулы, вяжет язык.
ㅤㅤㅤ– Не знаю, как-то пришла. Шла напролом домой. И мне даже не особо интересно, знаком ли ты с таким простым понятием или нет, – повторила она слова незнакомца.
ㅤㅤㅤВремя отсчитывает 5 секунд, 10 секунд, 30 секунд.
ㅤㅤㅤ10ㅤㅤㅤбесконечныхㅤㅤㅤминут.
ㅤㅤㅤВ ее планы не входило, что снег на 10 минут дольше останется белым. В глазах собаки всё так же отражается небо. Провода артерий беззаботно перестукиваются. В лесу “все еще” или “уже сейчас” тихо. Огниво колюче, исподлобья, смотрит на незнакомца. Все-таки, было в нем что-то, поражающее раз и навсегда – крохотный человек, выпрямляющий спину под дулом пистолета. Он дышит отрывисто и злобно, в его горле клокочет бешенство – даже это звучит бесконечно тише, чем…

N. oculomotorius – глазодвигательный нерв.
N. trochlearis – блоковой нерв.
N. abducens – отводящий нерв.
ㅤㅤㅤВдалеке раздался свист – вряд ли хозяин собаки, но этого было достаточно, чтобы она встрепенулась. Осколок голубого неба сменился темным лесом, насторожились блохастые ушки, отвернулась голова. С ветки молнией, торопливо, ринулась кошка – не та.
ㅤㅤㅤСобака не успела даже заметить, как трехцветный вихрь бросился в сугроб, как замер там, совсем на виду, моноокуляром глаза впившись в зверя. А собака, уже поняв, что звать ее никак не могут – снова обратила свое внимание на ветку, где оставался – теперь уже один – рыжий и злобный незнакомец. Дрожат провода артерий – целые у них обоих. Бьется механизм сердца – нетронутый, будто вечный. Огниво аккуратно, чтобы не привлечь к себе внимание, приподнялась на передних лапках и заглянула в морду Рыка. Улыбнулась. Устало так, по-бродяжьи измученно. Улыбнулась не ему, а себе, посмеялась над собой: какой же идиотизм, какая же она дура. 
ㅤㅤㅤПрождав минут пять, Огниво, на мягких лапках и с улыбкой, начала пятиться назад.
ㅤㅤㅤЕе большая неудача снова сменилась маленькой удачей.

— — —> куда-то в лето