Получив призрачное вроде как разрешение, Цикута лаской прошмыгнул под теплый черный бок, обнимая брата хвостом. Тепло тела даже близко не соотносилось с ледяным безразличием в голосе, но целитель предпочёл его проигнорировать, лишь отведенные назад уши выдавали тот факт, что он уязвлен. И все же стоило сосредоточиться не на звучании, а на словах. Они, если честно, оказались не лучше. Совсем не то, что он хотел услышать после лун разлуки.

– Надоело, но это вопрос стоит задать не мне. Почему мои косяки – все, что волнует тебя? – некоторые вещи говорить не стоило. Но не все, что стоит оставить в тайне, удается умолчать. – Без понятия, о каких косяках речь на этот раз. Я не сделал ничего, что стоило бы твоего внимания, и уж тем более – внимания всего племени.

А наверное стоило. Попортит шкуру парой новых шрамов, хотя зная Шелеста – вряд ли, придумает что похуже. Но это единственное, из-за чего неприступный предводитель вообще вспоминал, что у него есть брат. Так какая уже к дохлым лисам разница?

Цикута с некой долей грубости языком взъерошил шерсть на шее Шелеста, не то пытаясь скрыть маячащий назойливым призраком прошлого запах, то ли привести мысли в порядок. Но следующий вопрос привел его в такое замешательство, что умывание пришлось отложить.

Кто ты.

Казалось бы, вопрос, на который ответит и котенок. Но что под этим подразумевал Шелест? Цикута явственно замешкался, не зная, что сказать. Такой простой вопрос. Как он может быть таким сложным? Шелест ждет ответа "я целитель племени Ветра" или что?

Ни за что в нынешних обстоятельствах он не ответил бы так. Подобное упрощение допустимо, скажем, для бродяги, которого ты больше в жизни не увидишь. Или для вшивого сумрачного ученика. Зачем им знать больше? Но для Шелеста Звезд это все равно, что перечеркнуть свою личность здесь и сейчас.

"Я не хочу быть лишь набором качеств в кошачьей шкуре, выполняющим одну роль. Я твой брат, а не игрушка, в конце-концов!"

– Я это я. Цикута. Твой брат, – четко и ровно ответил каштановый, хоть и хотелось вслух сказать куда больше. Впрочем, вряд ли он сможет держать язык за зубами долго. – Прости, что родился неудобным.

Ни намека на реальное раскаяние не прозвучало.

Какая глупость. Цикута весь был похож на одну глупую неудачную шутку. Его первые ответы лишь укоренили Шелеста Звёзд в этой мысли. Целитель племени в самом деле не видел никакой проблемы в том, что его соплеменники боятся за свои жизни и просят присутствовать при их лечении кого-то еще. "Действительно. Ничего необычного." Черный кот выпустил когти, и стал чистить языком между пальцами.
Последний ответ оказался таким же пустым. В зеленых глазах ничего не отражалось, они видели перед собой кучку мусора, что даже не пытается указать на свою ценность. Имя. Кровная связь. Смысл в имени, если оно у всех вызывает лишь зубную боль? А уж какая разница, что они вылезли из одной и той же вагины и даже в один день? Еще и просит прощения, даже не жалко, а просто дерзко и отчаянно пытаясь отстоять свою личность. Инструмент, не сумевший доказать свою нужность, но желающий уже быть тем, кто сам использует пособников в работе. Вот только плохому мастеру ни к чему орудия труда, если он не умеет ими пользоваться.
-И это всё?- черный кот неспешно повел ухом.
А потом вдруг потянулся к брату, утыкаясь лбом в его лоб, смотря теперь глаза в глаза так близко, как только можно. На таком расстоянии гладкие зелено-голубые блюдца приобретали жилки, искорки и даже какой-то рельеф. Но главное - так в них не было отражения самого черного кота.
-Зачем тебе глаза, если ты не видишь элементарного?- полюбопытствовал Шелест Звёзд, вместе тем кладя лапу на пушистую щеку, растопыривая пальцы и выпуская когти. Он не стремился поцарапать Цикуту, но зацепился немного когтями за кожу брата, чтобы лапа не соскользнула вниз. -Зачем тебе уши, если ты не желаешь ничего услышать?
Оторвать бы это все. Выкинуть, как и самого никчемного целителя, не выполняющего своей работы должным образом. Предводитель отнял морду от бурого лба, приблизив морду к ухо с кисточкой, не убрав меж тем лапу с чужой щеки.
-Ты - проблема. А должен быть одним из несущих племя камней. Может ты плохо слушал мамочку или других королев, но целитель - это не только уметь обращаться с травками,- как ещё донести одну простую мысль: работай, как я требую, тогда всё будет в порядке. -Соплеменники не должны считать тебя угрозой, ты перешел черту между скверным характером и откровенным охреневанием от должности,- прекратив ронять слова над ухом Цикуты, Шелест Звёзд снова заглянул в глаза перед собой.
Лапа соскользнула с щеки вниз, но когти остановились на нижней челюсти. Подцепив парой белых пальцев подбородок брата, предводитель чуть задрал тот, открывая для себя шею, доводя беззащитность Цикуты перед собой до предела. Какая красота, так и просится на зубок. "Ты ещё жив лишь по моей прихоти."
-У тебя остался последний шанс выправить картину. Мне нужно, чтобы я не слышал ото всех подряд о том, какой ты мудак и как тебя вообще земля носит. Делай это так, как считаешь нужным. Но если к сезону Падающих Листьев, я буду спрашивать соплеменников о тебе и слышать, что у них поджилки трясутся от мыслей, что придется идти к тебе залечивать раны - ты провалился,- черный кот опустил лапу, чуть погодя убрав и когти. Но только не взгляд. Он продолжал смотреть прямо и почти не моргал, запечатляя в уме реакции брата. -И ищи себе ученика. К концу этой луны он должен быть. Не выберешь сам - я назначу на свое усмотрение.

Отредактировано Шелест Звёзд (2021-07-20 20:59:23)

Собеседник явно не располагал энтузиазмом Мракодапки, а потому отреагировал достаточно сдержанно. Слишком сдержанно. Настолько, что юной ученице даже стало обидно. Демонстративно надув губки, она процедила:

— А вот секрет на то и секрет, чтобы его хранить! — после чего черепаховая задорно вильнула хвостов и приподнялась на задних конечностях. Она ожидала хоть одного знака о поддержании игры, однако его не последовало. После чего кошечка коронным жестом всем весом плюхнулась на пятую точку. И фыркнула, уставившись на чрезмерно спокойного соплеменника.

Оценивающе рассматривая котика, Мраколапка позволила себе даже обойти его со всех сторон, дабы открыть своему взору ученика во всей красе. После чего ученица резко прыгнула прямо перед ним и со всей присущей ей серьезностью сказала:

— Ну ладно, так уж и быть, ты производишь впечатление кота, достойного доверия. — села и обвила хвостом лапы. — Я осознала очень и очень важную вещь. Ты и представить себе не можешь, насколько серьезно это открытие. — наигранно оставила паузу, желая произвести еще большее впечатление на собеседника. — Мы должны стать воителями. А что за воители без боевых шрамов?! Вот сам подумай, некоторым даже имена дают, проявляя внимание следам воинской чести! — Мраколапка со всей присущей ей бешеной энергетикой воззрилась на своего соседа по палатке и племенному статусу. Она ужасно хотела, чтобы он продолжил ее мысль, стряхнул с себя эту непонятную ей маску без эмоций, подпрыгнул и бросился на нее в шуточной потасовке.

Однако мотивации будущей воительницы хватало даже на них обоих. Потому, не утруждая себя даже выслушиванием какого-либо ответа со стороны Сычонка, кошка продолжила:
— Мне нужна твоя помощь. Мы просто обязаны поскорее показать нашим старшим воителям, насколько мы воинственны и мужественны. Это же статус! Красота! Эстетика! — на мгновение кошечка осознала, что перешла на крик и тут же стыдливо прикусила язык. Ей бы очень не хотелось казаться глупой, потому ученица сконфуженно уставилась себе в лапы и продолжила, сбавляя тон. — Пожалуйста, оставь мне шрам. Я честно-честно никому не расскажу. И ты тоже не рассказывай! Мы скажем, что я охотилась на крысу. Да-да, крыса... И она убежала! А мне оставила боевое ранение. И ты свидетель. Ну! Как я придумала, ты со мной? — Мраколапка так сильно боялась быть отвергнутой, что даже не заметила, как подошла к котику почти вплотную и воззрилась на него глазами, полными сердечной мольбы. Ей не столько хотелось истечь кровью, как "настоящий теневой воин", сколько растормошить флегматичного знакомого. Упрямство никогда Мраколапку до добра не доводило, вот и сейчас она, казалось, готова была пойти на все, лишь бы стереть с морды небольшого оруженосца это отстраненное выражение.

>> Палатка целителей

Солод молча шёл с Инеем через лес. Говорить он не стремился, да пока было и не о чем. Его голову уже полностью заняли травы, которые необходимо было собрать. Опушка леса показалась из-за угла, удивительно освещённая для их местности. Солод и Иней пришли сюда не в самое типичное время: день только начинался, и у обоих был бессонный рассвет, но пока они были в пути усталость не давала о себе знать так сильно.

Хотя Иней, безусловно, очень помог Солоду в последние несколько дней. Это было достойно вознаграждения, и Солод собирался дать ему величайшее из благ: выход за пределы племени, за который не отругают, и, возможно, выбор. А ещё, в выборе суток был свой определённый умысел.

- Я соберу несколько трав, которые мне нужны, а ты пока поищи щавель. Здесь должно расти два вида щавля из тех, что ты перебирал. Постарайся найти хотя бы немного каждого из них.

Это было непростое задание. Солод не указал ни характерные места произрастания, ни характерные особенности стеблей и листьев, однако у Инея уже были подсказки на случай, если будет совсем туго: если он попробует каждую травинку на вкус, максимум проблюётся.

Сам же целитель сюда в первую очередь пришёл за цветками целебных растений и молодыми ягодами. Наконец-то пришло время их собирать. Такое отвественное задание он не мог дать Инею, потому что наглотаться сока волчьих ягод или ещё какого дерьма похуже, пожалуй, не было классным подношением в благодарность за помощь. Пусть рвёт щавель.

Помимо ягод, которые Солод тщательно собрал в лопух, ему удалось найти визитёра: каким-то ветром к ним занесло семена полевых цветов, и здесь вырос чудесный кустик зверобоя.

- Иди сюда, - позвал Солод кандидата в воины. Дождавшись, пока Иней подойдёт, Солод кивнул его скромным, но успехам в сборе щавля и сказал. - Это растение называется "зверобоем". На наших территориях его почти не найти, но каким-то чудом сюда занесло его семена. Оно будет расти здесь один сезон, а в следующем погибнет бесследно, поэтому нам несказанно повезло, что у нас появился шанс собрать его цветки, пока оно живёт. Надеяться на то, что растение прорастёт тут снова, не следует, рискуем остаться без ничего, поэтому сейчас, пока оно на пике цветения, можно забрать у него все цветки и листья. Давать ему подрасти или отцвести нет никакого смысла.

Солод собрал, аккуратно обрывая, все нужные компоненты в свой большой размашистый лопух.

- Используют зверобой для успокоения особенно буйных голов. А вот это растение, в которое я собираю цветки, называется лопухом. Листья его в лечении совершенно бесполезны, но хорошо помогают в хранении, изготовлении смесей или создании покрытия для припарок, а также крыш палаток. Вот какое дело: как целитель, я искренне считаю, что мой долг заключается не только в том, чтобы находить нужные травы и использовать их для лечения. Я должен исследовать своё окружение и контролировать его. Давать нужным травам подрасти, нужным - расселиться, нужным - не расселиться, чтобы не занимать пространство, собрав до периода цветения, а каким-то - погибнуть.

Солод оставил оборванный налысо зверобой и подошёл к раскидистому лопуху. Под некоторыми его листьями нижнего яруса можно было спрятаться от дождя не самому мелкому ученику.

- Под лопухами мёртво и сухо, там ничего не растёт, и хотя на нашей земле влажно, и под ними зачастую можно найти мокрец... только не там, где солнечно. То есть, не здесь. Поэтому я собираю лопух исключительно тут. Помоги мне оборвать особенно крупные листья нижнего яруса, чтобы влага, которой питается растение, помогла вырасти листочкам выше. Старайся не трогать листья верхнего яруса: нам они пригодятся, когда высохнут эти.

Солод принялся выполнять собственное задание вместе с Инеем, чтобы помочь ученику справиться быстрее. Это было несложно.

- Ты как думаешь? - искренне полюбопытствовал Лютер, когда Каштан предположил (а по его мнению Каштан это мог только предположить, ведь о том, что друзья в его поисках забрались аж в Небесное племя, он и знать не знал), что он заблудился. - Путь моего знакомства с племенами начался с падения в эту реку и с водопада! - похвастался Лютер негромко. - Я эту реку знаю, как свой собственный дом.

Кстати, у Лютера никогда не было дома...

Вместе с Каштаном он отплыл за страшную и странную скалу, торчащую у берега инородным телом. Он вылез и не стал заморачиваться отряхиванием. Будь Лютер помладше на пуру десятков месяцев, легко мог бы предположить, что коты сами построили тут это убогое сооружение или принесли сюда с помощью магии и силы своего ума/духа. Но теперь Лютер не был НАСТОЛЬКО туп, а скала и вовсе ему нравилась, так что он не возражал.

Кот был с Лютера ростом, так что тот даже навскидку не сказал бы, сколько ему лет... годик? Наверное, годик. Пусть будет годик.

- Плохие слова? Серьёзно, парень, это всё, что ты попросишь? - Лютер всё ещё не знал, в курсе Каштан о том, где Магнолия, или нет, хотя даже силы его крошечного мозга хватало для того, чтобы осознать, что её тут не было: ни запаха, ни суеты. - Я бы тебе такое сказал и просто так, но раз ты хочешь сделку, то хорошо.

Лютер приосанился и улыбнулся Каштану очаровательной улыбкой. "Слушай меня внимательно и запоминай", так и говорил весь его вид.

- Начнём с пиписьки. Это вот это, - Лютер показал Каштану на свой детородный орган. - Хрен, хер, хуй, елда, собственно, пиписька, писька, пипирка, стручок, вялый огурчик. Теперь вот это, - Лютер показал на свои соски. Те, что остались. - Сиська, титька. Сисяры, дойки. Ну, тут не много. Перейдём к самому интересному. - Лютер повернулся к коту задом снова и задрал хвост. - Жопа. А у кошек есть ещё пизда. Заместо члена.

После этой важной вводной части следовало сделать паузу. Дать знаниям уложиться в голове.

- Всеми этими словами можно ругаться. Типа, иди в жопу или нахуй. Елда тебе в рот. И так далее. Только сиськами не поругаешься, но это скорее просто... эээ... вульгарно. Такое слово, вульгарно. Некрасиво так говорить. Ну, в общем, есть ещё другие варианты. Например, когда ты хочешь сказать другому, что он тупой, можно сказать "безмозглый еблан". Ебаться - это заниматься сексом. Тут много вариантов. Я тебя ебал и мамашу твою тоже. Чтоб тебя ебали. Ну, вот пока как-то так. Это самые классные ругательства! Есть и всякие другие, например, "блять". Это когда всё надоело и ты такой: "Блять! Достало!". Что точно это значит, не представляю, но так ругаются. Есть ещё классные. Жопоногий хуеплёт. Хуебесина. Злоебунчик. Пиздорванец. Пиздёныш. Жопонюх. Или жополиз - так говорят про тех, кто подмазывается другим. Долбоёб. Уёбище - это когда кто-то жалкий. Вариантов вообще полно! Ну как тебе? Много нового узнал?

Постоим? Ну ладно. Все равно никуда не торопимся. Хотя мне уже хочется, чтобы ошейник начал мерзко звучать и мне пришлось откланяться. Почему-то мне кажется, что мы с Дакотой находимся по разные стороны... как это называется? Какое-то человеческое слово. Ну, по разные стороны стекла, по разные стороны ограды, по разные стороны ручья — все это хорошо звучит и обозначает разницу между нами.

Б-р-р, обслюнявят. Какая мерзость! Мое тело вздрогнуло от отвращения. Да и все остальное звучит не очень. Насколько я знаю, некоторые люди не знают, как обращаться с кошками. Мамин друг вот в начале нашего знакомства был не очень осторожен, но со временем научился. Может, хозяева Дакоты тоже были новичками в непростом деле кошачьего содержания. Насчет нашей собственной инициативы я не совсем уверена. Все-таки нас кормят, чистят, держат в теплом доме, и мне кажется, что люди хрупкие существа с нежной психикой, так что если им нужна наша компания, то пускай претендуют на общение. При нежелании можно убежать и спрятаться, как когда меня пытаются тронуть незнакомые люди... Оу-оу, я кажется поняла. Этой кошке ее домашние не казались родными. Да и шепот-намек о чем-то говорил.

— Я бы не хотела, чтобы меня слюнявили, — неловко хохотнула я, не зная, как ловко поддержать новую знакомую. Теперь она не казалась мне ужасной грубиянкой. Возможно, стоит побыть честной и прямолинейной, окружающие это порой ценят. — И правда не все. Мои люди — это моя семья. И для меня общение с ними очень натурально. Насколько я знаю, у остальных были мамы-кошки, а у меня — мама-человек. Наверное поэтому я тебя, ну, не совсем поняла.

Я говорила медленно, додумывая слова, но надеюсь, собеседницу это не разозлит. Просто сложно сразу понять, что нужно говорить и как. К тому же я не знаю, сдались мои утешения породистой кисе или нет. Лучше пусть сама поговорит. 

— Ты родилась на, эм, воле?

Перед Беркутом стоял молодой чёрно-белый кот, в отражении глаз которого можно было увидеть опытного воителя, стоящего в гордой позе и наблюдавшего за каждым движением глаз своего собеседника. За долгие годы прожитой жизни, бывший глашатай научился подмечать мельчайшие детали в поведении других котов, что порой помогало распознать самую изощрённую ложь лишь по небольшим движениям глаз и хвоста. Сейчас он чувствовал нависшее в воздухе напряжённое молчание, от которого лес затих, перестав шуршать огромными массивами веток, будто погружая в особую атмосферу, когда вся жизнь может измениться в короткий промежуток времени истинно душевного разговора. В голове Беркута прокручивались мысли о семье, об эпидемии, о племени.

— Благодарю за приём. Меня зовут Сноу, и я ищу своего отца.

От этих слов воителя захлестнули эмоции, которые он с таким усердием подавлял последние годы. От его семьи остался только сын, который поставил месть выше, чем нужды племени, из-за чего чуть не начался открытый конфликт с речным племенем. Тогда именно Беркут разбирался с последствиями чудовищного поступка Костолома, еле уладив межплеменные разногласия. Было очень трудно сдержать толпу рассерженных грозовых и речных воителей, поэтому нужно было как-то наказать виновника всего этого переполоха. Но этим самым преступником был его собственный сын. Кровь Беркута текла в жилах мстительного и жестокого кота, которому ярость ослепила некогда преданные и добрые глаза. В этом бывший глашатай винил себя. Он не уберёг своего Костолома от неправильного решения, позволив дать волю чувствам, которые захлестнули молодого кота в трудную жизненную минуту, дав возможность злобе и ненависти завладеть сердцем юноши. Как можно жить с тем, что ты погубил единственное родное сердце, которое у тебя осталось. Беркут изгнал своего сына, тем самым причинив себе самую невыносимую боль, ещё долго мучавшую его доброе сердце. Тогда он утратил смысл, поставил под вопрос своё существование, перестал что-либо чувствовать, закрылся от внешнего мира. Со временем душевные раны затянулись, что позволило воителю смотреть в вперёд, поставив целью вести племя в светлое будущее. Семьи в его мыслях уже не было. Но тут появляется Сноу и говорит о своём отце...

— При жизни моя матушка утверждала, что её избранник- почитаемый воин одного из здешних лесных племён. Он обладает густой, лоснящейся серебристой шерстью и может похвастаться уймой боевых шрамов, а также глубокими, проницательными глазами — жёлтыми- жёлтыми, словно сполохи света.

От этих слов всё внутри Беркута сжалось. «Почитаемый воин?! Его ненавидят два племени, он собрал вокруг себя банду, которая иногда нападает на пограничные земли. Раз он думает, что Костолом тут уважаем, значит он его никогда не встречал.»

Ужасная мысль промелькнула в голове Беркута: «А если он его всё-таки знает, а это всё ловушка, чтобы отвлечь меня отчего-то или вообще убить. Вдруг он заодно с Костоломом». Тут же здравый рассудок отмёл эту мысль, за неимением доказательств и возможной выгоды от всего этого заговора. На всякий случай воитель принюхался и обвёл глазами лес.

— Сын? Он — ваш сын, не так ли?

Горькие воспоминания вновь возникли в голове воителя, воссоздавая трагичные события жизни, воскресающие тугое чувство боли и одиночества. Почему-то в этот момент Беркут подумал об Аконит. Она была рядом, давала ему ощущение безмятежности и счастья, настоящего счастья, которое прорубало себе путь через громадные глыбы боли, страданий, одиночества и апатии. Подумав о ней, на душе стало легче. Посмотрев в глаза черно-белого кота, Беркут поймал себя на мысли, что очень хочет помочь ему с поисками, но прекрасно осознаёт каким разочарованием для юноши может стать конечный результат. Воитель глубоко вздохнул и окинул взглядом бедного одиночку.

— Не думаю, что тебе стоит его искать. На долгом пути скитаний тебя ждут огромные разочарования, от чего ты перестанешь понимать самою суть своей цели, — сказал Беркут, посмотрев долгим и заискивающим взглядом на своего собеседника. — Мой сын сделал много непростительных вещей, за что был наказан — его изгнали. Сейчас он уж точно не является объектом для подражания, ибо душа его погрязла в насилии и разбое. Он сам убил в себе всё хорошее, заблудился в туннелях своего сердца и навлёк на своё племя беду.

Сердце готово было разорваться от осознания греховности собственного сына, но бывший глашатай не подал виду, лишь несколько раз мотнув своим длинным хвостом из стороны в сторону.

— Почему ты ищешь своего отца? И что ты скажешь ему, когда встретишь? — произнёс Беркут, подходя к юноше ближе, дабы не упустить ни одного слова.

Отредактировано Беркут (2021-07-21 11:07:40)

Кот внимал со всей чуткостью, на которую был способен в силу преобладания в характере сухого анализа над пылкостью эмоций. Рассказ Кобылки внушил ему недоверие и страх: того, что привычный мир вот-вот обрушится, заставит его вновь уйти в скитания. Но не могло же все быть так плохо? Воитель верил своей подруге, однако его не покидало ощущение, что та позволила себе слишком остро воспринять чужие нападки — и теперь видела будущее, которое их ждёт, в черно-белом свете. 

— Тебя точно так хотели наказать? Да ты у меня станешь воительницей не хуже чистокровных Сумрачных, красотка! Чёрная шерсть — уже половина дела. Остальное приложится. Ракоцап придвинулся ближе, перебирая в чужой шкуре застрявшие соринки. — А ведь я мог бы многому обучить наш молодняк, — серьезно вздохнул он, стряхивая с подушечки лапы смятую травинку. «Впрочем, я не столь глуп, чтобы добровольно навязывать свои услуги». Как и Кобылку, Ракоцапа тоже не устраивало, что с ним порой обращаются, как с второсортным воителем, но не настолько, чтобы из шкуры вон лезть доказывать обратное. Ракоцап вполне удовлетворён был тем, что многие соплеменники невысокого о нем мнения, ведь это удерживает его от обязанностей, просьб о помощи и прочей смертной скуки, которая с возрастом неизбежно настигает каждого воителя — статус, сотканный окружающими, уже не позволяет котам быть собой и радоваться жизни. Взрослые серьёзные кисы должны заниматься важными делами и всеми силами поддерживать в себе эту важность, забывая, кто они есть на самом деле и чего хотели бы для себя (будь то личный моховой шарик или догонялки с раками у реки), а не чего хотело бы от них племя. Пересказав эту мысль Кобылке, Ракоцап подытожил: — Знаешь, Звездная Скопа не первая и не последняя кошка, которой власть и обязанности затмили разум. Вспомни сказки про Звездного Гнева — вот кто, мне кажется, вообще родился вредным и в помине не знал веселья! Но в общем и целом, он был хорошим предводителем для своего племени. Звездная Скопа молода и неопытна: со временем она поймёт, что деля соплеменников на верных и нет, она сама роет себе могилу. Переведя дух, Ракоцап посмотрел на Кобылку и внезапно понял: едва ли ей хотелось гадать и ждать, когда наступит это иллюзорное время. Прижав уши к голове, воитель мягко, но уверенно добавил, в сказанном пытаясь убедить не только подругу, но и себя самого: — Я понимаю, что ты не хочешь ждать, когда это понимание наступит. Но мы будем здесь, вместе, и переживем это. Если бы воители уходили из племен каждый раз, когда предводитель совершал ошибки — никого бы не осталось.

Воитель не мог знать, возымели ли его слова эффект на Кобылку — лишь надеяться на это и ждать, что покажет время. Сам он ещё не до конца осознал произошедшее, не выбрал модель поведения: Ракоцап не собирался портить себе отношения с Пеной и Звездной Скопой из-за чужого конфликта, но игнорировать предупреждения Кобылки на их счет было бы ещё большей глупостью. В идеале, пускай все это уляжется само собой, уйдёт в пыльный угол забытого и ненужного под давлением всего радостного, что несёт Сезон Зелёных Листьев: котята, много рыбы, приключения.

— У меня было приключение, — в противовес натянутой, тоскливой ухмылке Кобылки Ракоцап улыбнулся от души. — Дело было так…

И он поведал все: от встречи с домашней кошкой, никогда не видевшей воителя и потерявшей дорогу к дому, до того, как они вместе прогоняли бродяг, зачем-то ищущих предводителя чужого племени. Воитель много жестикулировал — лапами вокруг себя он начертил круг, изображая Улитку: — А пузо у нее — побольше карапуза! — а в следующую секунду уже прищуривался и махал лапой, показывая, что стоит на заборе и в душе не ебет, как за ливнем разглядеть не то что чей-то дом: свои усы!

Когда дело подошло к рассказу о том, как ищущие Шелеста Звезд коты перепугали всю деревню и были съедены собакой (надо же хоть что-нибудь приукрасить), воин поймал краем взгляда уходящую в палатку целительницы Пену. Он был рад, что она ушла, не тронув ни его, ни Кобылку. Здесь и сейчас Ракоцапу не хотелось делиться событием прошедшего дня ни с кем, кроме своей подруги.

Отредактировано Ракоцап (2021-07-21 10:20:37)

На протяжении всей речи Сноу прежде серьёзное и предельно сосредоточенное лицо чёрно-белого воина приобретало самые различные выражения и оттенки: жалость, скорбь, разочарование, удивление… О, хоть бы не навлечь на себя неистовый гнев очередного племенного обитателя!

Бродяга полностью понимал, что будущее знаменательного разговора между пострадавшими из-за одного кота, но по разным причинам внука и деда целиком и полностью подвластно лишь судьбе - немилосердной и жесткой, но одновременно с этим совершенно непредсказуемой. Кровь стремительно стыла в жилах оробевшего бедняги - он был слишком слаб и утомлён для того, чтобы дать Грозовому необходимый отпор. Он был уязвим как никогда - эта мысль ни в какую не желала покидать его затуманенный страхом и болью рассудок.

Может, сейчас он проживал свои последние минуты.

Закончив свою речь, странник непроизвольно сжался, стараясь совладать со всепоглощающим чувством голода - оно уничтожало его, пожирало его изнутри, паразитировало в его теле, словно червь, высасывая из его некогда твёрдых и упругих мышц все оставшиеся зачатки силы и воли. Нестерпимая жажда заполнить свой пустой, безостановочно воющий который день желудок иссушала скитальца с невероятной скоростью - теперь в его забитой хаотичным роем дум и беспокойств голове маячила одна-единственная, ужасно навязчивая идея:

“Хочу есть.”

Чёрно-белый странник слегка, почти незаметно для глаз сидящего напротив него кота приоткрыл пасть и принялся жадно хватать насквозь пропитанный лесными ароматами воздух, дабы чуточку прийти в себя - отчаянному кочевнику, что спустя долгие месяцы бесцельных поисков никогда не виданного им отца наконец обнаружил вселяющую надежду зацепку и преодолел первый шаг на верном пути достижения своей жизненной цели, было просто непозволительно сдаваться в столь знаменательную минуту. Он бы предал всё, чему его учила его давным-давно отправившаяся на тот свет матушка.

Не ради этого она отдала свою жизнь в тот роковой день.

Усилием воли подавив в себе желание рухнуть, свернуться в тугой, жалкий комок сгустившейся горечи и смиренно ожидать кончины от голода и неодолимого уныния, бродяга разогнул спину и вновь окинул взглядом статную фигуру своего племенного деда.

Каким же убогим и забитым он казался рядом со старым, но отнюдь не беспомощным Беркутом…

Внезапно рокочущий голос воителя привнёс толику трезвости в помутившийся рассудок доходяги:

— Не думаю, что тебе стоит его искать. На долгом пути скитаний тебя ждут огромные разочарования, от чего ты перестанешь понимать самою суть своей цели.

Сноу непонимающе мотнул головой и оторопело уставился на своего собеседника: в интонации Грозового не звучало упрёка или угрозы - нечто иное заставило скитальца почувствовать, как едва возникшая в глубинах его израненной и потускневшей души искра веры начала стремительно растворяться, оставляя за собой лишь гнетущий, непроглядный мрак. Неужели он старается отговорить чужеземца от идеи продолжить поиски? Он его… жалел?

Странник не хотел такой жалости. Он ощущал, как его внутренний стержень, что со скоропостижным уходом его дорогой матушки обрёл ещё большую прочность и незыблемость, начал рушиться под давлением этих простых, но таких важных слов. Искренняя забота со стороны деда причиняла одержимому своей целью скитальцу лишь боль и сердечные страдания. Почему?

— Мой сын сделал много непростительных вещей, за что был наказан — его изгнали.

Нет.

— Сейчас он уж точно не является объектом для подражания, ибо душа его погрязла в насилии и разбое.

За что?

— Он сам убил в себе всё хорошее, заблудился в туннелях своего сердца и навлёк на своё племя беду.

За что ты лгала мне, матушка?

Омрачённый страшной речью Беркута разум доходяги терзали тягостные сомнения - откуда ему знать, что слова деда несли в себе хоть толику правды? Отчего, отчего он тут же заклеймил свою дорогую, единственную матушку позорным званием подлой лгуньи?

Неужели племенным обитателям всё же удалось окончательно совратить разум бедняги своими коварными манипуляциями?

“Я ужасный, ужасный сын.”

Сноу чувствовал, как тугой ком противоречий вновь начал подкрадываться к его глотке, предательски желая вырваться наружу оглушительным, протяжным, преисполненным отчаяния и стыда - невыносимого, безмерного стыда - воем. Он предатель - гнусный, мерзкий предатель, которому нет пощады и прощения. Отчаявшийся кочевник с удовольствием бы отдал свое бренное тело на растерзание озлобленным его появлением Грозовым - он устал от этой ноющей, всепоглощающей боли, что преследовала своего носителя на протяжении уже многих, как ему казалось, бесконечно долгих месяцев жизни без матери.

Мысли о преступлениях отца наконец взяли верх над прочими, целиком и полностью поглотив разум мученика. Неужели эта безжалостная, кровожадная тварь, о которой говорил чёрно-белый воин, и впрямь приходилась Сноу родным папой - тем, кого он безустанно, упорно разыскивал большую часть своего жалкого пребывания в этом жестоком, полном обмана и лицемерия мире? Неужели этот деспотичный душегуб и есть тот самый доблестный храбрец, которого с столь искренней любовью описывала мать крохотного, несмышлёного Воронёнка?

Внезапно на по уши увязшего в беспокойных думах бродягу снизошло озарение - это неважно.

— Я не ищу объекта для подражания. Мне не нужен герой, - истощенный странник посмотрел в янтарные, подёрнутые странной пеленой скорби и тревоги глаза воителя, - Мне нужен мой папа. Он - всё, что у меня осталось от матери.

Всё это время им движило страстное желание сохранить память об усопшей матушке.

После долгой паузы Беркут наконец продолжил:

— Почему ты ищешь своего отца? И что ты скажешь ему, когда встретишь?

— Я не знаю, - понимание ситуации наконец сокрушило разум Сноу, и он ответил честно, более не стараясь утаить от деда своих истинный чувств, - Но я хочу услышать его имя. Прошу, если Вашем сердце есть хоть толика сострадания к такому оборванцу, как я, - он глубоко вздохнул, - назовите его имя. И я уйду.

Отредактировано Сноу (2021-07-21 14:21:21)

Личинка смотрит на Горечь с холодным прищуром, пока та распинается о ее незавидной доле. Вшивая мразь ничуть не лучше своей мамаши, это точно – та, по крайней мере, выбирала в жертву кого постарше котят. Зато приемы у них одни и те же, смотреть тошно: вот эта вот лживая жалость, за которой прячутся насмешка с унижением.

Зря старается. Если оригинал в лице Синевы за много лун упорных попыток не смог сломать Личинку, куда с этим справиться его жалкой копии? Сопливые отбросы и сами бы это поняли, если бы подумали дважды. Но, видимо, действительно не дано – Личинка уже собиралась озвучить им свою позицию, когда на горизонте замаячила Морозная Звезда. Позатыкала всем пасти, увела Горечь поговорить наедине. Могла бы опустить ту и при соплеменниках – та же не стесняется поливать Сороконожку дерьмом на главной поляне. Заслужила хорошую публичную пощечину по непомерному самомнению – но у Морозной Звезды другие планы. Как была неженка и мямля, так и осталась.

Но, стоит отдать Морозной Звезде должное, та хотя бы не поехавшая на всю голову, в отличие от большинства дорогих соплеменников Личинки, доброго им пути прямиком в Сумрачный Лес.

Нечего им с Сороконожкой тут делать. В детскую, правда, тоже не особенно хочется. Великое Звездное племя, настанет ли тот день, когда Личинка избавится от постоянного присутствия Синевы с ее ублюдочными детьми в своей жизни?

– Что? – раздраженно спрашивает. Личинка не хочет огрызаться на Сороконожку, но так уж получается: она зла, она на взводе, и ответ сам собой выходит на повышенных тонах. Тем более что вопрос… такой, в общем, что слышать – отвечать – на него не хочется.

Сороконожка ее ребенок. Не тот, может, о котором мечтают (а Личинка вообще о детях никогда не мечтала), но какой уж есть. Горечь наговорила ей всякой чуши, и та теперь несчастна – это бы, конечно, все равно произошло бы, но… Но не сейчас. Сейчас слишком рано, сейчас Сороконожка не готова. Она еще не может защитить себя самостоятельно. Личинка хочет ее научить, но на это нужно время: очень-очень много времени. Иногда кажется, что целая жизнь.

Как жаль, что не быть несчастной ее Личинка научить не может.

–  С чего вдруг такие вопросы?  Наслушалась болтовни Горечи? – ворчливо, пряча неловкость и смущение, бубнит Личинка. Она не знает, что отвечать Сорокконожке. Обычно Личинка говорит другим правду, пусть ей подавятся, а в этот раз и сама не знает, какой ответ будет честным. – Нашла, кого слушать. Ты помнишь, что я тебе говорила про плохих наставников? Которые делают больно и плохо ученикам, потому что те младше и слабее? И что их нечего слушать, а на них нужно нажаловаться другим взрослым? Вот Горечь такая же, только ученика у нее нет. Ходит и цепляется к котятам, потому что они маленькие, слабые, и не могут ей ответить. Это потому, что других взрослых такие коты боятся. Они тупые и жалкие. Надо думать своей головой, а не слушать мусор вроде этого.

Только там Сороконожка самостоятельно может надумать, Личинке представить страшно. Но все лучше, чем уродам вроде Горечи с ее кривым братцем в рот заглядывать.

Ощущая как его рассматривают, подобно какой-то диковинке, Сычонок прикрыл глаза и чуть наклонил голову вниз, будто бы пытаясь проигнорировать появившуюся перед ним Мраколапку со своими странными, непонятными ему идеями. Его совсем не интересовало, что там за секреты у ученицы. А потому для себя он решил: если расскажет — то так тому и быть, а на нет и мыши тоже нет.

Он чуть приоткрыл глаза, когда почувствовал, как кошечка прыгнула прямо перед ним, они напоминали две маленькие щелки. «Какая-то она слишком активная,» — сохраняя спокойствие. Из-за этого могло появиться чувство, что даже окажись перед ним лиса или барсук, он бы также спокойно, без особого энтузиазма посмотрел бы и на них, всем своим видом говоря, чтобы опасные звери ушли и пришли чуть позже, когда он освободится.

— Ну ладно, так уж и быть, ты производишь впечатление кота, достойного доверия, — услышав эти слова, Сычонок сел удобнее и внимательно посмотрел на соплеменницу, будто бы задавая вопрос "ты можешь ближе к делу?". Сначала он слушал ее весьма внимательно, ожидая какого-то чуда. Возможно, что она осознала что-то серьезное. Потом решив, что все это не так важно, ученик вновь прикрыл глаза и лег, подобрав под себя лапки.

— «На самом деле это кажется вразумительным, но шрамы должны быть получены в бою с более сильным противником, врагом. Разве не тогда они будут считаться символом преданности племени, воспоминаниями о том, как ты яростно защищал то, что тебе дорого?..» — рассуждал маленький котик, а в голове у него всплывали всякие истории, которые он слышал от стариков.

Из раздумий его вывела просьба за которую зацепился слух: Пожалуйста, оставь мне шрам, — именно эти слова заставили его вновь с головой погрузиться в свои мысли. Оруженосец и сам понимал, что был довольно рассудительным. Особенно хорошо видел он это в такие моменты, как сейчас: «Раны? Она мышей объелась? Так же нельзя! Даже если она будет молчать, что если кто-то все же узнает? Это не кончится ничем хорошим. К тому же, если узнают, что это была крыса...» — Сычонок открыл глаза, намереваясь дать твёрдый отказ, но увидел перед собой пару глаз, которые будто бы всем своим видом говорили коту "не отказывай, это же такой пустяк!".

— Это не очень хорошая идея, — уклончиво ответил полосатый, понимая в душе, что она продолжит и дальше его просить испортить свою шкурку.

Отредактировано Сычонок (2021-07-21 16:58:57)

Сразу после вопроса последовал короткий ответ, и Дуболист кивнул. Должно быть, это был хороший способ разнообразить привычный для обоих процесс обучения. Да и знания, закрепленные на практике, куда меньше выветриваются из головы.

Кот подошел вплотную к стволу и задумчиво провел по ней лапой. Кора была самой что ни на есть обыкновенной, такой, какая встречается на каждом втором дереве в Грозовом лесу. Может, несколько старовата и грубовата, но разве это хоть кому-то когда-то мешало?
Он подозвал ученицу, чтобы привлечь ее внимание.

- Смотри. Чтобы удержаться, ты должна как следует вцепиться в дерево. Мы наделены превосходными инстинктами, поэтому твои чувства и интуиция подскажут тебе, как и куда ставить лапы. Но и голову тоже не отключай, - затем он запрыгнул на ствол и прополз чуть дальше, так, чтобы осталась еще половину до первой нижней ветки. Во время карабканья объяснять что-то было несколько тяжелее, и он решил не открывать пасть до тех пор, пока не остановится, что, учитывая его ловкость и ловкие, отточенные движения, произошло уже совсем скоро. - Залезай ко мне. Не спеши, пока не почувствуешь такую уверенность, словно ты превратилась в белку и большую часть жизни провела на деревьях.

Его спокойный взор, говорящий о том, что беличье мастерство он приобрел уже давно и не растерял со временем, остановился на черненьком тельце. Пока он не обременял себя настороженностью и излишним напряжением, ведь даже если бы она упала с такой высоты, она вряд ли бы получила себе травму тяжелее ушиба.

Светоносный чувствовал, как была напряжена ученица. Хоть он и особо не понимал ее волнения. Ну да, прокололась, спалили, но ведь всего один раз было. Неприятно кололо под шкурой — то ли от прохлады, то ли из-за того, что здесь и правда было нечто большее.

...Да и я обещала не рассказывать, - очень хорошо, что Пшеничка умеет хранить тайны. Но жаль, конечно, что от своего наставника. Но ничего, похоже, она не собиралась останавливаться.

Чем дальше слушал кремовый рассказ ученицы, тем сильнее поднимался дыбом его загривок. А под конец дыбом встало все, что только можно. Светоносный поднялся на четыре лапы, выглядя как пушистый клубок. Злой клубок.

Но воитель не злился на свою подопечную, даже на Журавлинолапа, нет. Хоть косякнули, но не со зла. Они вдвоем почти уже полноценные воители, но кремовый имел некое обостренное чувство защищать их. Да, даже Журавлинолапа. А если этот кот дорог Пшенички, то уж и тем более.

- Спасибо, что была честной со мной. Коты они непростые, но пусть они хоть рвут друг-друга на части - это проблема Шелеста Звезд, Зарницы, что они не пресекли такое поведение. Ненависть она такая, не сразу хочешь вонзиться коту в горло. Без понятия, что там у них - в чужие жизни я не лезу. Но как только они вмешали в свои дела тебя, то это стало моей проблемой, - глухо ответил кот, копая землю с выпущенными когтями. Давно его так ничего не злило. Кремовый и правда не особо думал о чужих распрях, кто кого любит, кто кого ненавидит. Но вмешивать в это его ученицу. Тут жаловаться предводителю или глашатаю, которые уже упустили этот момент, наставник не будет. Этих двоих надо оградить от Пшенички.

Он сумел проглотить комок злости, кое-как пригладить шерсть. Незачем пугать свою ученицу столь "боевым" видом.

- Мне жаль, что они вмешали тебя в свои...непростые отношения, - кремовый попытался придать своему голосу более дружелюбное звучание. А потом в качестве жеста успокоения лизнул Пшеничку в ухо. - Я сам с ними поговорю. Не обещаю, что они не будут больше цапаться, но уж точно не втягивая тебя, - кот отряхнул лапы от земли. Дать бы ему еще время - выроет нору не хуже, чем кролик.

Светоносный встал, огибая ученицу и стремясь к выходу. Да, он с ними поговорит. Так поговорит, что блохи с них посыпаются.

- Если что случится, то я...я всегда рядом, солнышко, - перед выходом кремовый оглянулся в сторону ученицы, а потом побрел в сторону своей цели.

----> Палатка целителя