> главная поляна

В какой-то момент Светлый, будто сам того не заметив, прекратил накручивать себя и переключил внимание на окружающую природу. Свежий теплый воздух, тишина... Взгляд сам собой поднялся к небу, настолько яркому, что резало глаза... Ученик лишь чуть прищурился, пытаясь привыкнуть к свету.

Он ни разу не сбегал из лагеря — скорее из страха потеряться, чем от излишнего послушания — и впервые за свою жизнь исследует новые территории. Пускай они были совсем недалеко от лагеря, да и опушка не предлагала захватывающих дух пейзажей, смена обстановки подгоняла биение его сердца.

Когда Светлый наконец опустил взгляд, наставник уже что-то поймал. Обернулся, пошел к ученику.

Оруженосец пристально разглядывал предложенную ему ящерицу, пытаясь разгадать подтекст этого предложения. Просто завтрак перед прогулкой? Какой-то пример?..

— Ну... — неуверенно выдает он, вновь глядя на Сенокосца. — А как?

Оставалось лишь надеяться, что тот не начнет читать лекцию витающему в облаках ученику, пропустившему его демонстрацию. Избегать тренировочной охоты Светлый не собирался — чем скорее он перестанет зависеть от кучи с добычей, тем лучше.

Лагерь племени Теней —>

[indent] Сенокосец идёт, не спеша, обдумывая то, как должен объяснить правила Боевого крещение. Он ведь его в первый раз проводит, и это по-своему волнительно... хотя, откровенно говоря, он предпочитал бы разделить этот миг с кем угодно, хоть с Пеплошкуром, но не с Олеандром. Этот полухвостатый крысёныш всё ещё не вызывает у него никакой симпатии, за эту короткую прогулку ничего не изменилось, к сожалению.

[indent] Придя на опушку, седомордый наконец-то поворачивается к чёрной крысе и её оруженосцу.

[indent] — Думаю, можно провести бой здесь, — делает заключение, осматривая солнечную опушку. — Правила простые. Полагаю, вы знаете, что боевое крещение — это экзамен, который нужен, чтобы показать, чему оруженосец обучился за это время. Именно экзамен, а не настоящий бой, — он кидает косой взгляд на Олеандра, смутно подозревая, что вот об этом-то он мог и подзабыть, — калечить противника здесь плохая идея. Можно использовать как выученные приёмы, так и местность. Бой будет остановлен в трёх случаях: при первой крови, при условии, что сдастся одна из сторон, или если куратор — то есть я — решит, что увиденного достаточно для вынесения вердикта. Если вопросов нет — можете начинать.

Подпись автора

pfp lineart by BlueeeeeeeeeeeeeD on DA

МАМ, СМОТРИ, Я РОК-ЗВЕЗДА!
Я БЫЛ РОЖДЁН СТРАДАТЬ!
И МНЕ СОВСЕМ НЕ БОЛЬНО ПАДАТЬ
СТРАШНО НЕ ЛЕТАТЬ

Лагерь племени Теней —>

[indent] Штормолап позволяет себе плестись в конце процессии, мол, экономия сил перед боем. Будучи почти что уверенным, что это крещение он завалит, учитывая предыдущую тренировку, идти ему, на самом деле, не хочется вообще. Но его мнения здесь не спрашивали, тем более что взрослые уже отвлеклись от него, успев злобно друг на друга нарычать (а в случае Сенокосца — накрякать и наскрипеть), на что оруженосец только устало вздыхает. Можно было бы втихаря свалить, но уши надерут. Хотя... уши надерут ему в любом случае...

[indent] Всё это время он, не отрываясь, смотрит на Олеандра, готовый к тому, что он внезапно атакует. Собственно говоря, так и происходить. Поэтому, мысленно попрощавшись с жизнью (и готовый встретиться с кое-кем из другого племени), Штормолап вступает в битву с наставником.

[indent] ...говоря откровенно, он особо не задумывается, куда бьёт. Он просто бьёт, чувствуя даже некоторое облегчение, словно позволил чему-то, что давно ждало в нём своего часа, наконец-то выйти наружу. Местами оно даже заставляет соперника уворачиваться, а не защищаться ответной атакой. Пожалуй, маленькое достижение. А может, дело в том, что Штормолап неосознанно выбирает уже покалеченные точки соперника — уши, хвост, морду (судя по тому, что она ой как похожа на крысиную, природа нечаянно покалечила её на этапе создания).

[indent] Сложно назвать это "азартом битвы", скорее "инстинктом битвы". Он чувствует, как дрожат от напряжения (и облегчения) лапы, как разум затягивает туман, сгущающийся ещё сильнее, когда на шее он чувствует чьи-то клыки.

[indent] Так. Это не по плану. Этого быть не должно, Крещение так не работает.

[indent] — Гха-а... — укус не смертелен, но всё равно обжигающе болезненнен, заставляет пытаться как-то отпихнуть от себя соперника, задействовав сразу все четыре лапы. Где-то вдалеке слышится кряхтящий крик Сенокосца и его торопливые скрипучие шаги, и, как только хватка внезапно ослабевает, его вытаскивают из-под врага.

[indent] — Ты цел, парень? — уточняет глашатай, и Штормолап кивает, косясь на Олеандра и подошедшую к нему ученицу целительницы, благодаря которой, видимо, ему до сих пор не разорвали артерии.

Подпись автора

да, нам ничего не светит, и подобно кораблю
я иду ко дну намеренно, ведь всё равно люблю.

[indent] Сначала всё вроде как не предвещает никакой беды. Сенокосец с удовлетворением наблюдает за тем, как Штормолап дубасит своего наставника, бескровно, но при этом вполне себе достойно. В чём-то он даже побеждает Олеандра, чем вселяет в глашатая уверенность в то, что оруженосец вполне себе способен быть воином, когда того захочет — как сейчас, например. А значит, Крещение он вполне прошёл.

[indent] А потом начинается полнейшая клоунада.

[indent] Как только чуткий стариковский нос чует запах крови, а потускневшие глаза видят то, как наставник вполне явно прокусывает глотку своему подопечному, и моментально Сенокосец вспыхивает чистейшим дедовским гневом.

[indent] — Так, так, СТОП! Отполз от него, крыса черномазая! Быстро, кому говорят!  — он начинает бежать к дерущимся столь быстро, сколь может, а может уже, к сожалению, не так быстро. Так что его опережает неизвестно откуда взявшаяся Стрижелапая, помогая дать Олеандру по щам за пролитую кровь, а седомордый в это время оттаскивает Штормолапа, явно не понимающего, что происходит, и судорожно глотающего воздух.
[indent] — Ты цел, парень? — только и успевает спросить и получить кивок перед тем, как ученица целительницы начинает свою гневную тираду. Красно-рыжий от этого жмурится, а Сенокосцу хорошо, он и так глуховат, для него происходящее звучит не так громко.

[indent] Однако выпад в свою сторону он проигнорировать не может.

[indent] — А с какого перепугу ты решаешь, куда мне отправляться? — скрипит он, щуря бледные зелёные глазищи. — Между прочим, ты не имела никакого права влезать. Это не значит, что это не было справедливо, но в твои обязанности не входит, а я и сам мог бы оттащить крысу от лисицы.

[indent] Молча он наблюдает за тем, как Стрижелапая, всё ещё гневаясь (и вызывая тем самым молчаливое раздражение не менее горячного глашатая), что-то делает со Штормолапом, а потом наконец-то сообщает что-то важное, то есть то, что Ветровые им что-то там передали. Ну, хоть это хорошо. Только мелкая начинает раздавать обязанности, кому что нести, чем вызывает у Сенокосца очередной приступ недовольного скрипения зубами, но гораздо больше его интересует затравленный взгляд оруженосца, брошенный на него.

[indent] — Успокойся, — крякает уже более спокойно, — ты прошёл крещение. Будь собой доволен.

—> Лагерь племени Теней

Отредактировано Сенокосец (2023-06-22 18:18:44)

Подпись автора

pfp lineart by BlueeeeeeeeeeeeeD on DA

МАМ, СМОТРИ, Я РОК-ЗВЕЗДА!
Я БЫЛ РОЖДЁН СТРАДАТЬ!
И МНЕ СОВСЕМ НЕ БОЛЬНО ПАДАТЬ
СТРАШНО НЕ ЛЕТАТЬ

[indent] От воплей начинает раскалываться голова — Стрижелапая сначала орёт на Олеандра, потом начинает пререкаться с Сенокосцем, а Штормолап зажмуривает глаза, сдерживая навернувшиеся слёзы. Опять всё превратилось в какое-то шоу, в котором он чувствует себя новобранцем, абсолютно не понимающим, что происходит. А тут ещё и на него попытались наехать (по его мрачным представлениям), но тот на выпад решает не реагировать и молча встаёт на лапы, смотря себе под лапы. По шее едва ощутимо стекают струйки крови, а укус пульсирует плохо воспринимаемой болью, которую затуманенный недавними вспышкой битвы и чужими воплями разум почти что не различает.

[indent] Он едва осознаёт, что вообще происходит, когда у него просят подобрать... жаворонка вроде как. Добычу. Что он послушно делает, пока вспоминает, ради чего вообще затевалась вся эта котовасия.

[indent] Оруженосец кидает взгляд на недовольно скрипящего зубами Сенокосца с немым вопросом, который даже не собирается озвучивать в слух. Спрашивать что-то прямо — слишком жутко сейчас, да и говорить сейчас особо не хочется, поэтому остаётся надеяться лишь на то, что глашатай либо встретится с ним глазами, либо сам объявит результаты боя.

[indent] Старик выбирает первый вариант.

[indent] — Успокойся, ты прошёл крещение, — крякает более-менее спокойным голосом. — Будь собой доволен.

[indent] Что-то, недавно проснувшееся и не успевшее ещё заснуть, довольно склабится, но сам Штормолап лишь отвешивает короткий кивок, направляясь следом за идущими.

—> Лагерь племени Теней

Подпись автора

да, нам ничего не светит, и подобно кораблю
я иду ко дну намеренно, ведь всё равно люблю.

Лагерь племени Теней —>

[indent] Жизнь не стоит на месте, как, в принципе, и Потухший.

[indent] Угрюмый Лис с этим малолетним клоуном  — замечательный тандем: у одного морда всегда такая, будто бы он едва-едва проснулся и ничего не хочет видеть и слышать, а у второго ежиные иголки в одном месте и вечный двигатель там же. И, как ни странно, Лисёныша это устраивает: конечно, будь его бывший ученик чуть тише и... умнее, было бы просто замечательно, но он видал в жизни вещи гораздо более печальные, чем отсутствие мозгов у восемнадцатилунного уже не оруженосца.

[indent] Тем более что чему-то его да удалось научить. Потухший вырос в неплохого охотника, и что-то, может быть, досталось ему именно от наставника; пока младший ловил да приносил свою дичь, старший тоже не прохлаждался, словив... огромного ужа. Пришлось, конечно, приложить усилия, но сейчас тот лежит под его лапами со сломанным черепом, а сам охотник кивает ему привычно молча — мол, молодец, моя школа, горжусь. Искреннее, пусть и столь сухое в своём проявлении чувство.

[indent] Только вот Потухший не Потухший, если не выдумает очередную идиотию посреди нормального патруля...

[indent] — Ел. Невкусно. Даже не пробуй её есть.

Подпись автора

В темпе вальса, в ритме скерцо, кажется, что бьётся сердце Ночь меня избавит от моих оков (кан-да-лов) Как атлант расправил плечи, просыпается вся нечисть Улицы города во власти мертвецов

На меня красиво падал лунный свет, лунный свет Рассыпался над домами фейерверк, фейерверк Я не отражался в окнах — в чём секрет, в чём секрет Солнце село — я уже не человек, человек

[indent] В какой-то момент Угрюмый Лис умудряется порадоваться, что его старшие дети такие же булыжники, как он сам. Бушующий Шторм, может, и является несчастливым обладателем хромающего на все четыре лапы психического здоровья, но у него хотя бы не хватает ума напридумывать каких-то откровенно странных идей, подкрепить их не менее странной аргументацией и пуститься в бой, даже не подумав о последствиях. В прочем, когда-то Штормолап тоже таким был, но за эти луны очевидно изменился, а может, просто вырос. Потухший, очевидно, становится взрослее не торопится и в глубине души остаётся мелким задолбышем.

[indent] А трава остаётся всё такой же невкусной.

[indent] — Я же говорил...

Подпись автора

В темпе вальса, в ритме скерцо, кажется, что бьётся сердце Ночь меня избавит от моих оков (кан-да-лов) Как атлант расправил плечи, просыпается вся нечисть Улицы города во власти мертвецов

На меня красиво падал лунный свет, лунный свет Рассыпался над домами фейерверк, фейерверк Я не отражался в окнах — в чём секрет, в чём секрет Солнце село — я уже не человек, человек

[indent] Угрюмый Лис, выращивая четырёх сыновей и одного Потухшего, уже успел привыкнуть к самым разным приколам от младшеньких, поэтому его не тронуло и то, как нагло его бывший оруженосец высунул язык и в чём-то там его ещё и обвинил. Вместо этого он просто отряхивает одну лапу и от души проезжается по этому самому высунутому языку, очищая тот от остатков недоеденной травы.

[indent] — Я тебя понял, — отвечает кот сухо, на серьёзных щах хватая мелкого задолбыша за хвост и оттаскивая его в лагерь с такой мордой, будто он каждый день этим занимается и будто бы он уже привык (так и есть). — Пойдём в лагерь. Хватит есть траву. Она на тебя плохо влияет.

—> домо й......

Подпись автора

В темпе вальса, в ритме скерцо, кажется, что бьётся сердце Ночь меня избавит от моих оков (кан-да-лов) Как атлант расправил плечи, просыпается вся нечисть Улицы города во власти мертвецов

На меня красиво падал лунный свет, лунный свет Рассыпался над домами фейерверк, фейерверк Я не отражался в окнах — в чём секрет, в чём секрет Солнце село — я уже не человек, человек

[indent] - из небытия тоже.

Коршун не пренебрегал возможностью отказов и, более того, считал необходимым использовать её достаточно умело. Лишние поручения, неинтересное предложение совместной охоты или втягивание в разговор, от одной темы которого у него уже вяли уши - всё это, по его скромному мнению, требовало его если не соглашаться, то с вежливым тоном находить повод улизнуть раньше, чем кто-то решит начать настаивать на своём, а серошкурый израсходует немало сил на то, чтобы скрыть собственное раздражение.

Так или иначе, искать отговорок воитель сегодня не стал и покорно присоединился к походу Стрижелапой за травами. Даже то, что её предложение составить ей компанию отдавало нотками добровольно-принудительного характера, его не смогло никак смутить - ровно как и то, что ему как никому другому известно, чем обычно столь вдохновенный на работу настрой оборачивался его жертвам. У него было ощущение, что ученице Лиственницы доставляло особое удовольствие делать своими мучениками не других помощников, вынужденных нести травы чуть ли не под страхом, что их помощь скажется на успехе лечения ею в будущем, а именно его.

Может быть, это ему даже в какой-то мере льстило. И то, что светло-рыжая бестия первым делом отпраздновала свою первую находку тем, что тут же заткнула ею пасть Коршуна, не только не мешало этой странной мысли, но и услужливо давало ему понять, что ему не удастся вслух выдвинуть предположение, что его рабство в ближайшее время не более, чем плата за пока что необратимое расхищение лекарской кладовой.

Даже если он сам от этого не в восторге. Ощущать себя котёнком, неспокойное воображение которого невовремя разыгралось посреди ночи и теперь становилось проблемой кого-то из утомлённых старших, было на самом деле до скрипа зубов неприятно и стыдно. Находиться в общей палатке без сна или с паршиво тяжёлыми веками и неизвестностью, что на сей раз он за ними увидит, и вовсе неразумно. Иногда он даже так и не достигал порога целительской и вместо этого либо занимал место бдения, либо же вовсе позволял свои лапам унести себя куда подальше от лагеря и присутствия соплеменников.

Спокойствия это не приносило, но зато не оставляло иного свидетеля его тихого схождения с ума, кроме него самого.

- А тебе не стыдно, кстати, что за тебя целительница охотится?

Так или иначе, если этим он и старался сохранить своё чувство достоинства, то Стрижелапая явно не была намерена способствовать его усилиям.

Коршун принимает её первый "удар" по своей воинской чести, кажется, даже не задетый её начальным ходом: лишь одаривает её бесстрастным взглядом и практически нисколько не изменившейся мимикой. Ну, разве что в ответ невозмутимо приподнимает краешки своих губ. Даже с виду искусительное предложение перекусить, приправленное характерным запугиванием, оставляет его равнодушным; аппетит о себе знать не даёт ещё со вчерашнего вечера, так что даже если ему и интересно проверить свою ловкость и шансы не стрясти с себя будущие запасы лекарей и не нарваться на чужую ругань, он дальше задумчивого взгляда на полёвку не заходит и не прикасается к той. Всё, что его вместо этого беспокоит - это лишь невозможность пошутить, что он даже почти подозревает, что она успела что-то подложить в тушку.

Впрочем, следующие её реплики вызывают у него реакцию чуть более живую: бровь чуть приподнимается вверх, когда от неё начинает слышаться сомнительная, но всё же хвальба. Будь у него свободна пасть, он бы даже выразил благодарность за предложение и столь щедрую оценку его пользы и способностей, конечно же вслух задумавшись, что, как ему льстиво думается, абы кому такие места ни она, ни её наставница бы не предложили. Себя вот он не особо в подобной стезе видит: с этим золотарником и ещё Звёзды пойми чем он скорее чувствовал себя не особо лучше королевы, неловко переставляющей лапы и старающейся не заваливаться куда-то вбок. Единственная разница, пожалуй, лишь то, что относится к травам Коршун также трепетно, как кошка к своей ноше под сердцем, лишь только под силой угроз Стрижелапой.

Пусть даже и кажется, что её это не то чтобы смущает. Серошкурый чуть озадаченно моргает, почти порываясь указать на себя лапой, мол, уточнить, точно ли он не ослышался, однако его спутница отворачивается к растениям намного быстрее, чем он успевает даже шевельнуться. Внимание на находке своими словами та сосредотачивает не только своё, но ещё и его, будто он и вовсе стал их учеником прямо с момента этого разго... монолога. Выбора особого ему не оставляют, поэтому он крайне осторожно начинает семенить за ней следом и после - слушать.

Мысленно он шутит, что она просвещает его знанием подобного растения специально на случай, если действительно перепутает, какую из добычи нужно нести Мраку, а какой - милосердно поделиться с ним. Едва ли он задумывается над последним, как замечает, что трепетную проверку целостности донесённых трав кошка уже успела закончить и теперь внимательно оглядывает уже не их, а его морду.

Отдохнул ли он? Если честно, Коршун в этом не совсем уверен, хотя может сказать, что без хоть какого-то заглядывания в целительскую и возможности быть вне лагеря его самочувствие в данный момент бы точно показалось блаженством по сравнению с тем, во что бы в менее приятном случае превратился его рассудок.

Он надеялся, что его внешнее состояние не давало каких-либо поводов усомниться в том, что у него получается хотя-бы просто не давать ситуации ухудшаться.

Отредактировано Коршун (2024-07-24 21:02:22)

Подпись автора

И я боюсь потерять границу, где сон, где явь
Где пенье птиц мне снится.
Я у порога твоего упал бы ниц
Если бы смог очутиться.

Цепочка размышлений выстраивается крайне смутно. Только Коршун успевает задержать своё внимание на попытках ученицы целителя выискать в его морде хоть какую-нибудь прореху усталости, как тут же возвращается к попыткам вспомнить, как на него вообще смотрели Медь и Серебряный после... того самого дня. До сих пор они даже намёка на дотошность и подозрения не подавали, но он был бы дураком, если бы думал, что они и вправду ничего не заметили и не смотрели ему в спину более пристально, чем в глаза, когда он этого не видел.

Тогда это заставило его задаться вопросом, знали ли они. Сейчас же он перестал нуждаться в ответе и скорее переключился на размышления, догадалась ли и Стрижелапая. Если так, то он бы даже не удивился, произойди это в ходе неудачной шутки у неё в мыслях, что на её пороге он появился с таким видом, будто о недавней новости он знал несколько больше остальных.

Не успевает он хмыкнуть, как дальнейшие слова подопечной Лиственницы заставляют его оторваться от своих рассуждений. Когда лапы, проверяющие сохранность донесённых до единого припасов, внезапно начинают вытаскивать и стряхивать их, тень удивления проступает тенью на черты морды Коршуна и остаётся там какое-то время, прежде чем он со слабым и задумчивым прищуром начинает наблюдать за её движениями.

- На твоём месте я бы дважды подумал, прежде чем возвращать мне дар речи.

Он начинает осознавать, что в светлой голове бестии начала бесноваться пока что неясная ему затея, но препятствовать её приведению в действительность или уведомлять о своих подозрениях теневой не то чтобы спешит.

Вместо этого ему куда интереснее пустить ситуацию на самотёк и посмотреть, чем это ему обернётся.

- Ой, у тебя к морде что-то пристало, травы слишком драгоценны, чтобы оставлять их как дополнение к твоим глазам.

- Пожалуй, всё же сочту эту мысль за комплиме...

И тут его бесцеремонно заваливают в сторону. Он успевает лишь выдохнуть полное беспомощности "погоди-", прежде чем оказывается поваленным наземь чужими усилиями. Затем же, честно говоря, напоминает самому себе больше рыбёшку, переброшенную на сушу лапой речного: пытается повернуться на живот, но затем прекращает изворачиваться и замирает, когда чувствует лапы на своих плечах.

- Устала я чёт травы собирать, хочу лапы размять.

- Впредь буду иметь в виду, что о "разминке лап" у целителей... - и чуть сдерживает дыхание, когда Стрижелапая легонько давит на корпус, не совсем уверенный, что оно не помешает тому, что бы она сейчас ни делала, - несколько другое представление, нежели мне привычное.

Серошкурый вполне может сказать не о себе, а о среднестатических воителях, но отмахивается от этого варианта. В конце концов, он не видит особой разницы между ними и Стрижелапой - ну и, честно говоря, не хочет случаем нарваться на её демонстративное доказательство, что она прекрасно знает и самую типичную трактовку подобного выражения, пока даже сам на лапах не стоит и равную силу ей явно не составит.

"Луна не перестанет всходить, если ты выспишься наконец"? Коршун стремительно теряет весь свой расслабленный вид. Это не совсем так, нет, дело было даже не в этом. Если что-то его и беспокоило, то, пожалуй, лишь то, что он не чувствовал себя слишком уж сохранно в общей палатке и имел на то разумные - они должны быть такими - причины. Никто не отменял вероятности того, что очередной кошмар вынудит его бессознательно раскрыть пасть и во сне сболтнуть лишнего. Да и чем больше он ворочался, тем больше у него была вероятность заехать кому-нибудь лапой и перебудить палату - и мало того, так ещё в его сознании по утрам всегда была щекотливо-тревожащая мысль, что сон не закончился, а...

Предки, только этого ему не хватало.

- Я не...

- Серьёзно, Коршун, те, кто мало спят, становятся дряхлые, как старейшины.

Его плечи на мгновение замирают, но вскоре, отвлечённый речью Стрижелапой, воитель вновь опускает машинально напрягшиеся лопатки и голову, пытаясь расслабить тело, будто готовое к побегу. Его уши улавливают что-то про явное неуважение некоторых соплеменников к её трудам и запасам, и он слабо фыркает.

- ...поэтому ты тут, так сказать, обучаешься уважению, - заканчивает свою тираду спутница.

- Значит, одна жертва за всё неблагодарное племя, чтобы им в один прекрасный день не влетело? - предполагает Коршун, впрочем, не особо расстроеный данным фактом и готовый вновь рассеянно сконцентрироваться на лапах, продолжающих попытки снять скованность его мышц. Правда, движения янтарноглазой со временем становятся более замедленными, что сумрачный замечает практически прямо перед тем, как они на какое-то мгновение останавливаются. Он сдвигает голову в сторону, чтобы иметь возможность хотя-бы краем глаза глядеть на кошку.

- Помнишь, как мы подложили Соколёнку колючки и вонючих грибов в подстилку? - Коршун чуть приподнимает губы, прежде чем его шерсть на загривке начинает слегка топорщиться от напоминания. Впрочем, реакция на этот раз кажется ему несколько слабой. - А потом пошли выдёргивать шерсть из кое-чьего больно пушистого хвоста.

- Честно говоря, иногда даже в ученичестве лапы так и чесались сделать это снова, - без каких-либо зазрений совести делится своим сокровенным желанием теневой. На какое-то время он вновь задумывается, отведя взгляд, но со следующими словами старается убрать из голоса трагизм. - Раньше многое было проще, да?

Решения проблем тогда казались всяко проще и веселее, многие вещи от лишних мыслей отвлекали быстро и надолго, а пути виделись намного прямее и однозначнее, так что если даже уже давно были какие-то первые знаки того, что просходило сейчас, они всё равно не могли быть замечены котячьим разумом. Но все его размышления замедляют свой ход, когда из них его выдёргивает лапа, оказавшаяся на его загривке, и... урчание.

Кажется, кот даже не успевает удивиться, как снова обмякает и неосознанно наклоняет голову вверх, вслед направлению действия светло-рыжей. Прежде чем он успевает привыкнуть, касание внезапно исчезает, забирая тепло, которое только-только стала чувствовать его кожа; шея на секунду ощущается уязвлённой, будто бы раньше без этого спокойно не обходилась.

Рассеянность покидает его морду не столь быстро, но с подъемом ему приходится чуть поторопиться, особенно после того, как Стрижелапая внезапно озвучивает своё желание вспомнить воинскую обыденность.

- И нет, конечно же я не обижена, что не смогла разделить этот невероятный момент с тобой, что ты.

- Полагаю, как и мне точно не жаль, что я не мог лицезреть, как ты вышибаешь дух из этой хищницы, - пожимает плечами сумрачный, стараясь скрыть собственнуб улыбку. Было бы славно, выпади всё же когда-нибудь такая возможность.

- Но у меня хорошее настроение сегодня, смертный.

- Значит, роль переноски трав я исполнил как минимум неплохо, - довольно щурясь, делает вывод Коршун и спешит нагнать спутницу.

Подпись автора

И я боюсь потерять границу, где сон, где явь
Где пенье птиц мне снится.
Я у порога твоего упал бы ниц
Если бы смог очутиться.

Коршун знает, что с ответом Стрижелапой долго собираться никогда не приходится, и то, что она тут же парирует - ещё одно из многих тому наглядных доказательств.

- Не переживай, я подумала трижды, - говорит кошка, и Коршун выразительно вскидывает брови. Ему интересно, есть ли вообще какие-нибудь слова, чтобы отреагировать на которые ей понадобилось бы какое-то время. - И, как видишь, осталась при своём решение. Не заставляй меня так быстро разочаровываться в нём, у меня ещё много способов, чтобы затыкать котам пасти.

- Оу, - теневой выглядит так, будто мысленно расставляет по местам новую... информацию. Впрочем, его настроение тут же сменяется, и он ухмыляется, предвкушая возможность вернуться к старому-доброму чёрному юмору. - Последний метод пока что проверяется на Мраке?

Он не совсем уверен, почему ученицу Лиственницы вместо трав сейчас стал интересовать... он. Она определённо могла бы поберечь концентрацию и своё время - разве это не было бы ей проще? - да и ему казалось, что сбор трав, кроме них самих, сегодня преукрасить может разве что типичное для них перебрасывание фразами.

И всё же вместо этого её лапы не тянутся к травам, а к его плечам.

"Любезная" дотошность Серебряного душила его. Отсутствие посягательств на ответы и открытых попыток влезть в душу Стрижелапой сбивают его с толка, заставляя его разум метаться между противоречивыми командами.

Вполне возможно, что ему следовало бы отступить и как-то выпутаться из ситуации, вернув себе недоступность, маскируемую улыбками и остроумной поддержкой отдалённых разговоров...

Но это слишком скучно. Или же, по крайней мере, так себе пытается объяснить Коршун. Ему и вправду с каждым разом начинает становиться всё более интересно, что же прячется за глазами будущей целительницы.

Попытки напрячь тело - размышления о том, что её манера поведения должна настораживать тем, насколько она располагает.

То, что он не уходит - его решение вопреки рискнуть и поддаться, даже если от этого чувство уязвимости предупреждающе обостряется, чтобы просто увидеть, что за этим будет.

- О, вот как? А сейчас такие желания не возникают?

- Твоя проницательность меня пугает, - он бы даже положил лапу на сердце, но пока не располагает такой возможностью. - Вынужден признать, подловила. Такими темпами мои мысли и вовсе сокровенность потеряют.

- Я-то думала, что твой наставник - милейший в нашем лагере.

- О, не отрицаю, даже слишком, - елейно мурлычет серошкурый.

- Или он успел понабраться от своей дорогой сестрицы? Кто же как не его бывший ученик мне расскажет правду.

- О, так вот почему я здесь? - чуть изворачивает голову воитель. - Но, кажется, не совсем. Хотя в некоторых моментах ему бы это не помешало, - не меняя тона голоса, выражает своё слишком честное мнение его бывший подопечный.

- И, надо сказать, ты справляешься с уготованной - да, я знаю, что для тебя это пустой звук - тропой неплохо.

- "Неплохо"? - переспрашивает воитель, озадаченно моргая. - Что-ж, понял. Вот как... - и тяжело вздыхает: оценка ранила, пусть видит. Однако на следующих словах уже вполне бодренько кивает, оживляясь. - Конечно. А с кем иначе гаденькие шутки травить?

Всецело сосредотачивается на обмене любезностями сумрачный ровно до того момента, пока Стрижелапая не заговаривает о... Меди, которая испугалась, и о Серебряном, который вышел из себя?

- Прости-прости, чего? - а вот тут серо-полосатый уже со всей своей искренностью таращит глазища на такие заявления. Почти что-то говорит, но вдруг его морда меняется ввыражении, которое можно описать не иначе чем понимание. - Подожди, так вот о чём Медь тогда... - а он в догадках каких только не терялся. Жуть. Лучше не вспоминать. - Предки меня дери.

Что-ж, наконец у него есть более однозначные объяснения. Он встряхивает головой, следуя за кошкой, разминает мышцы и, принимая небольшую стойку, бросается вперёд. В первые секунды он с азартом отмечает, что уклониться ей не составило особого труда, спустя ещё какое-то время - то, что ему трудновато нацелить удары, пока ситуация самой же ей дает хорошее преимущество и наступление, а после - что он и вовсе сдаёт и рискует оказаться поваленным. Не то чтобы он не хотел посмотреть на это, конечно...

Ну, в итоге так и происходит. Наверное, ему стоит быть осторожнее со своими желаниями.

- Ты вообще силу прикладываешь? - с явным удивлением бросает Стрижелапая, нависая над ним, и о, пусть он и подставляется, он не может сдержаться от восхищённых комплиментов.

- Засмотрелся, виноват. Ты знала, что от твоих ударов устоять просто невозможно? - не скрывая улыбки, невинным тоном задает вопрос Коршун. Впрочем, в ожидании ответа он не совсем ожидает, что следующее, что сделает светло-рыжая - это просто... отвесит стук по его бедру. Явно без какого-либо смущения.

Его мыслительный процесс значительно замедляется, пока он пытается понять, что только что произошло. Моргает раз, другой - и вновь принимает невозмутимый вид. Что-ж, кажется, это следует... пропустить.

- Или это моя разминка лап так сработала? Чудеса...

- На мне и отыгралась, и разогрелась. Не могу поверить... - выглядя крайним запыхавшимся, выдавливает воитель. Остаётся лишь утомлённо встать, чтобы его соперница решила сделать манёвр в его сторону. Вот тут-то и открылась удобная возможность для манёвра. Несколько быстрых движений - и нападающим оказывается он, повергая кошку наземь. - Вот так пойматься. Подумать только, да?

- Только не говори, что ты притворялся всё это время и ослаблял мою внимательность, - Стрижелапая явно не ожидала этого, поэтому серошкурому остаётся лишь крайне скромно воспринять это своей импровизированной заслугой.

- Хорошо, не говорю, уже обличила, - пожимает он плечами. Однако заставлять его цепенеть она явно не закончила, что он начинает медленно осознавать, когда её лапа оказывается вдавлена в его, а она сама приподнимается, отчего он вынужден уменьшить упор его лап в чужие плечи.

Её морда оказывается настолько близко к его собственной, что он чуть дёргает головой, но не сдвигает её назад. Ощущение прикосновения к подбородку щекочет, поэтому его задача вдвойне усложняется, если судить по тому,что его дыхание стало более сдержанным.

- И не говори, что делаешь тоже самое в жизни.

И тут его попытки держать морду рушатся окончательно. Он даже забывает о тренировке; всё, что в этот момент было в его голове, сбивается в общую запутанную кучу, не давая ему и малейшего шанса на способность мыслить. Всё, что ему удаётся сделать - это во все глаза смотреть в её янтарные, чувствуя, как уши заложил бешеный поток крови.

Толчком в живот его заставляют попятиться прежде, чем он успевает опомниться. Приближение, подсечка - слишком поздно пытается отскочить - и вот, он вновь оказывается на земле.

- Против меня теперь приём используешь? - Коршун наклоняет голову, силясь скрыть, что к такому ходу оказался отнюдь не готов.

- Потому что это моя тактика, и направлена она на то, чтобы ты наконец отдохнул.

Он медленно моргает. Потом - ещё раз.

- Отдыхай.

- Но подожди, - пытается как-то возразить Коршун, заставить её передумать и вместо этого заняться какими-нибудь более важными делами, потому что, наверное, так должно быть лучше, - а как же травы? Мы их там оставили. Не мои ли уши грозились быть оборванными за их недосчёт?

Впрочем, его старания найти отговорки не спешат одержать успех. Кажется, тогда ему не остаётся ничего, кроме как... остаться?

- Как видишь, тебя здесь никто не тронет. Ну, кроме меня.

- Только попробуй, - силится смирить прищуром бестию кот, но вскоре вздыхает. - Хотя, кажется, всё же твоя взяла.

Отредактировано Коршун (2024-08-11 21:24:57)

Подпись автора

И я боюсь потерять границу, где сон, где явь
Где пенье птиц мне снится.
Я у порога твоего упал бы ниц
Если бы смог очутиться.

- Как видишь, он пока вполне говорит. К сожалению. Хочешь проверить на себе?

- А ты предлагаешь? - с любопытством спрашивает кот. Заинтересованности оказывается достаточно, чтобы он-таки "отмер" из своего недвижного положения и слегка переместился передним корпусом, чтобы подпереть свою невинно-искренюю физономию лапой и иметь более удобную возможность переглядываться с будущей целительницей. Хотя, кажется, впечатления в её морде никакого не возникает. Печально.

- Вот и как вообще романтичную атмосферу устраивать с такими шутками...

- Упс, мой ответ в пролёте? - сгибает в извинющейся улыбке губы Коршун. Это не его на секунду из колеи выбила предыдущая фраза, заставив в лице подрастеряться, определённо нет.

Диалог всё меньше уходит в попытки предугадать возможные его исходы. Стрижелапая заговаривает о проницательности не только к очевидным на глаз ранам пациентов.

- Так мы заглядываем в самые сердца наших пациентов и видим не только их телесные раны, но и душевные...к счастью, ни я, ни Лиственница этим не занимаемся.

- А я уж было думал, что настало время копаться в чужих умах и подстилках. Гораздо больше мне эта возможность прельщает на Советах, - нарочито простовато пожимает он плечами, может быть, совсем немного отдаляясь от конкретики темы к иронии; с чем-то вроде чувства облегчения затем цепляется за следующую. - Подстрекаешь? Приятно удивлён.

- Да-да, а кто одинокой-мне составит компанию, тем более добровольно? То-то и оно..

- Намёк докучать мне тебе чаще? Отлично, принято.

И, судя по её скривившейся морде после ещё нескольких их реплик, у него сейчас это даже выходит.

- Не напоминай. Старая извращенка.

- Хвала Предкам, - даже не скрывает выдоха кот, потому что после услышанного он и вправду даже рад подтверждению, что это не у него одного возникла такая трактовка. - Не один я так понял. Камень с плеч.

Стрижелапая принимается дразнить его и, как он думает, ожидает достойный бросок в ответ за это, но у теневого немного не выходит. Однако позже его реплику не оставляет без внимания: свою гипотезу, что дело не только в ударах, она подкрепляет своей мимикой.

Он не прочь выдать намёк на ответ, поэтому не останавливает себя от того, чтобы склонить голову в сторону и многозначительно прищуриться. Происходящее ощущается им льдом, лапами на котором ему стоять непривычно, и ему даже хочется сделать шаг вперёд. Опаска, правда, всё же заставляет его осторожно сделать шаг назад и посмотреть, что будет.

То, как взгляд подопечной Лиственницы в ответ приковывается к нему, заставляет его повременить с проверкой действенности предлогов.

- Я спрятала их в кустах так, чтобы ветер не унёс, так что можешь не переживать хоть за это, коршун-наседка, - довольственно говорит кошка и, не дожидаясь его реакции, вальяжно размещается рядом. Судя по тому, как она уверенно укладывает голову на его бок, удобство из этого она сейчас получает неимоверное. Он же чувствует себя несколько странно. Не неприятно-странно, просто... непривычно-комфортно. - В любом случае, если с ними что-то случится, собирать их по всем территориям будешь ты...

- Всегда к твоим услугам, - саркастичным тоном отзывается серошкурый, практически беспомощно наблюдая, как бестия, довольная своим положением, начинает чувствовать себя всё более и более вседозволенно: забрасывает лапу на его бок и вынуждает перекатиться до положения, при котором ей будет весьма удобно об него облокотиться, величественно располагается и... к его слабому удивлению, начинает растрёпывать его затылок. Но того оказывается ей недостаточно, и поэтому вскоре он ощущает, как чужой язык щепетильно проходится по его загривку. Может быть, это просто попытка убрать оставшиеся после сборов листики и соринки.

- Редко слышу, чтобы ты мурлыкал. А ну-ка давай включай мурчалку.

- Боюсь, от меня ты услышишь разве что извинения. Она у меня ещё с котячества сломалась, - тянет уголок губы вверх Коршун, - но Медь и Серебряный, кстати, уже даже смирились с этим.

В какой-то момент Стрижелапая совсем занимает всё пространство - даже то, что подразумевает его самого - и без лишних раздумий укладывает свою голову на макушку Коршуна. Почему-то это заставляет его почувствовать себя укрытым.

Сторонние рассуждения больше не могут набрать прежнего хода.

- А вообще, как день прошёл? - внезапно задаёт вопрос будущая целительница. - У воителей он всяко разно интересней моего, понимаешь, остаётся только вас, бедных-несчастных, использовать, как животных их Двуногие.

- Думаю, ничего особенного не было. Утром, - ранним, снова не спал, - задумал побродить по территориям. Распугал лягушек, потому что бесили, одну из них поймал. Не зря же шум там поднял.

Ему хочется закончить тем, что и его деятельность в лагере сегодня была едва ли краше распугиванием склизких, однако то, что он успел слишком быстро расслабиться, в конце концов разыгрывает с ним злую шутку. Он раскрыть пасти даже толком не успевает.

Потому что чьи-то зубы прихватывают одну из его пяток, и он даже не может ничего сообразить и осознать, как его хвост с размаху хлестает по чужой морде, а сам он, дико извернувшись и прокрутившись корпусом, сам обрушивается на рыжую беду и упирает лапы в её нагло пригревшиеся бочища.

Может быть, он бы и выглядел грозно, если бы своим всколокоченным видом не представлял из себя разве что уязвленное, нелепое существо.

Отредактировано Коршун (2024-09-04 12:58:49)

Подпись автора

И я боюсь потерять границу, где сон, где явь
Где пенье птиц мне снится.
Я у порога твоего упал бы ниц
Если бы смог очутиться.

- А ты согласен? Настолько предан развитию целительства или конкретно мне?

Коршун позволяет неоднозначной улыбке задержаться на своей морде.

- Смерти не способствуют романтике, - с беспристрастным выражением заявляет Стрижелапая. Воитель пару секунд обдумывает её слова.

- Что-ж, запомню и приму к сведению, - в конце концов решает несколько простовато согласиться воитель. Он вскользь задумывается о том, что племени, вероятнее всего, такими темпами не считаться с лекарским мнением будет страшно даже после Лиственницы. Ну. Явно показатель, что воспитала она себе под стать преемницу достойно.

- И давно ты копаешься в чужих подстилках? Привычка выполнять работу оруженосца даёт о себе знать?

- У некоторых, пусть и более в сравнительном смысле, эта привычка не уходит и со старейшинством, - пожимает плечами серошкурый. Если старость, то, наверное, лишь только такая: желчь вылить успеешь даже на самого предводителя, а никто тебе даже ничего не сделает - достопочтенный возраст, все дела и, конечно же, всеми тихое ожидание твоих последних деньков. Хотя доживать как минимум до состояния ломоты в суставах, конечно же, желания у Коршуна даже с такой заманчивой возможностью на старческую "честность" по отношению к соплеменникам никакого нет.

- Видела я, как вы с Медью шушукались. Ладно она уже старая, как мир, и ворчит на всё соответствующе, но ты-то куда?

- Соседей горячо любить можно только пока есть их племенные делишки и личные жизни, особенно когда подробности о них случайно вплывают на широкое обозрение - и разве не благодаря этому тот Совет стал краше? А то сплетни нашего племени друг о друге временами становится нудно слушать, - ничуть не смущённый чванным настроем своего откровения, отвечает Коршун. - Тебе хотя-бы разок стоит попробовать предаться тирадам о нерадивости чужих племен. Уверяю, на душе приятно станет, особенно если вдруг день выдастся необычайно паршивым.

- "Удивлён"? Наше совместное детство тебя ничему не научило?

- Иногда забываю, что не всех подкупает его милое поведение. Прости и помилуй, - слегка приподнимает уголки губ вверх Коршун, отвечая на вопрос, после чего с крайне сочувственным взглядом выслушивает её брань на несколько специфичные взаимоотношения Серебряного и Меди.

- Какой ты милый, оказывается, - удовлетворённая своим положением, отмечает будущая цеоительница. Её мурчание, может быть, теперь несколько оглушительнее, чем в детстве.

- Как вижу, всё ещё умею поражать.

Как ни странно, подопечная Лиственницы с его последующим заявлением о начале пятой стадии принятия Серебряного не соглашается. И, более того, даже подчёркивает свою уверенность в противоположном.

- Ну и ну, какие ставки... Я бы даже побоялся этим клясться, - неуютно водит плечами Коршун: наставника ему явно не жаль, но на такую святыну посягать он бы попросту не рискнул. - Но Серебряному, думаю, рано или поздно надоест биться об лёд. Должен же он наконец осознать, что угнаться за воздухом пытается.

О произошеднем между ним и Серебряным на охоте он упоминать не стал, потому основывал свою точку зрения на основе того дня скорее молчаливо. Более старшему воителю и вправду из вопроса чистой разумности следовало оставить свои попытки заставить Коршуна тянуться к нему. В конце концов, последний подчеркнул тогда это довольно... ядовито. Если в его бывшес попечителе было хоть какое-то самоуважение, то он бы перестал так унижаться перед другим воителем.

- Звучит как начало дня не очень адекватного воителя, которому несчастные лягушки чем-то помешали.

- Всегда знал, что однажды ты оценишь мои умственно-душевные способности по достоинству, большое тебе спасибо, - не дрогнув ни одним мускулом, с максимально скептичным выражением морды говорит теневой, а на продолжение её фразы лишь только пожимает плечами. - Ну если Серебряный умудрится своей дотошностью снова выбесить, то тогда, возможно, под горячую лапу попадут и лягушки.

За ближайшее время, может быть, упомянутый "козёл отпущения" сделать ничего и не сделал толком, но под горячую лапу его бывшего ученика кое-кто всё же успевает попасть. Не жаба, конечно, но не менее наглая Стрижелапая - и, в его честь, нарвавшаяся на раздачу сама.

Хотя, с нарастающим отчаянием думает Коршун, если кто-то эту раздачу в итоге и терпит, то это явно не она. Уйти от её первой атаки у него пускай и выходит, однако дальнейшая попытка в наступление становится для него роковой ошибкой: её выразительный взгляд прямо перед новым раундом бойни ещё с самого начала стал ясным знаком, что пути назад нет, но о возможности облажаться он задумывается поздновато - то есть, ровно тогда, когда в какой-то момент сам начинает беспомощно биться под её лапами. У него получается лишь только показывать зубы, но не кусать: Стрижелапая быстро его опережает, впиваясь в наиболее чувствительные места серошкурого. Благо, ему удаётся в какой-то момент рывком вытянуться и от души клацнуть ухо бестии, нещадно извёдшей его потасовкой.

Так или иначе, прилетевшая в морду увесистая лапа - знак того, что соплеменница всё же решила поставить в вопросе превосходства твёрдую точку.

Он готовится ухватиться за этот шанс и вновь как следует укусить, однако кошка тут же убирает конечность. Зеленоглазый с недовольством морщится, всё ещё пытаясь как-нибудь да извернуться из её хватки. Впрочем, совсем скоро её злобные проклятья заставляют его с довольственным чувством сощуриться и нагло ухмыльнуться.

И всё же его быстро сбивает с толку следующая... неоднозначная реплика Стрижелапой. Однако ответить, судя по всему, она ему не даёт намеренно, вновь продолжая говорить - или же скорее угрожать, будто его пострадавшим лапам напасти свалилось недостаточно.

- Сон итак в последние дни плохо идёт, а ты мне тут решила отбить его окончательно, - страдальчески вздыхает Коршун. - Ну, спасибо за предупреждение, буду ещё и палатку ночью разглядывать пристальней.

Теневой решает пошевелиться, думая, что Стрижелапая в ответ подрасслабит давление на его плечи.

Вместо этого его вжимают лопатками лишь сильнее.

- Будешь отговариваться тем, что я слишком тебе мышцы размяла? Ты ведь знаешь, что за услуги надо платить, - не успевает кот даже ответить, как кошка перемещается, невозмутимо укладывая ему на грудь свои лапы, а на них - голову. Хитро, смутно проносится в мыслях серошкурого. Теперь она даже может почувствовать его сердцебиение. Его оправдание - это то, что он просто не отошёл от бесячества и покусанных лап и потому и сейчас пытался отдышаться (проблематично, особенно с добавившейся тяжестью на груди), но... он не думал, что она бы купилась на то, что это все причины его сбитого пульса. - Как планируешь благодарить?

Что-ж, это определённо становится интереснее.

Коршун смиряет её задумчивым взглядом, не спеша с реакцией; возможно, переход к более многозначительным фразам заставляют его уловить... что-то.

Это игра, в которую могут играть двое.

- Я уж было думал, что посягательство на моё чувство собственного достоинства было единственной расплатой, - он наклоняет голову, вглядываясь ей в глаза внимательно, почти что наивно. - Неужто это только начало?

Подпись автора

И я боюсь потерять границу, где сон, где явь
Где пенье птиц мне снится.
Я у порога твоего упал бы ниц
Если бы смог очутиться.