Лютер
——————————————————————
Физалис — Лютер
Физалисом назвала мать, а имя «Лютер» кот выбрал сам себе, когда покинул родной клан в поисках собственной правды. Имя он посчитал крутым, ведь его значения он не понимает, а значит, оно и для каждого услышавшего может быть разным.

фракция:
чужие земли;
статус:
бродяга;

пол:
кот;
возраст:
62;

размер и параметр:
средний; обычный;
шерсть:
средняя;

Лютер помнит много случаев, когда его называли красивым, им восхищались, ему поклонялись и молились на его красоту, но так же много он помнит случаев, когда он открывал рот и происходила метаморфоза. Шарм улетучивался со скоростью ветра, порождая за собой шквал новых эпитетов противоположного содержания: тупой, ненормальный, а иногда тупой И ненормальный, к тому же ещё и с нецензурной бранью. Что, конечно, не делало его менее красивым. Когда Лютер преодолел порог сорока пяти лун его перестали считать тупым и ненормальным, зато начали считать хаотичным и опасным обладателем… особой ауры. Никто конкретно не может сказать, какая деталь его взгляда или внешности говорит об этой ауре: просто воля кота настолько сильна, что не помещается в рамках одного кошачьего тела и звенит в воздухе вокруг Лютера. Это ощущается во всём: в его опасном, хитроватом взгляде, в его сладком шёпоте, в его грозном шипении, в его пружинистой походке, в каждом его шраме, в ломкой улыбке, которая сулит всего и побольше. В нём есть что-то дикое, что-то маскулинно-притягательное, будто в любой момент кот может трансформироваться в тигра и смести всё на своём пути одной силой своего желания. Даже взгляд его ярких янтарных глаз, смотря на вас, будет одновременно тянуть и напрягать: он глубокий, он яркий, но в то же время стеклянный и ненастоящий, будто кот говорит с Вами и присутствует тут телом, но дух его уже за многие километры от этого места, уже проживает своё будущее на десять шагов вперёд.

Хотя, конечно, всё так же повсеместно находились коты, которые считали его очаровательным. Во всех смыслах.

Факты говорят о следующем: окрас Лютера на умном называется «шоколадный табби», полоски «мраморные». Основной цвет шерсти разных оттенков рыжего и бурого, полоски тёмно-бурые, широкие, закрученные. Присутствуют участки белого цвета, плавно размазанные по его морде, груди, животе и хвосту. Лютер – длинношерстный ориентал, это у него в мать. В отца – цвет глаз и нотка тестостероновой маскулинности во всём его естестве. Красивый окрас и хорошее телосложение дополняют шрамы, шрамы, бесконечные шрамы: этот получен, потому что собака укусила, этот, потому что язык не умеет за зубами держать, а этот потому, что Лютер подумал, будто его сосок не того цвета, которого следует, и попросил друга его откусить, что тот и сделал. Его любимый шрам – на месте отсутствующего пятого пальца на левой передней лапе. Его он получил, когда ради забавы засунул лапы в игрушки человеческих детей и случайно пятый палец в этой игрушке сломал. Чтобы вылечиться, он его откусил.

Одной из самых впечатляющих деталей внешности Лютера является ошейник. Он чуть ему великоват и с некоторым усилием снимается и надевается на голову. Аксессуар достался Лютеру от своего кумира, пройдя, правда, при этом через десяток лап. Потрёпанный вид выцветшего и местами треснутого кожаного бордового ошейника в тёмные металлические шипы делает его образ впечатывающимся в память, а также помогает защищать шею в боях и служит верным оружием. Лютер никогда не расставался с ним с тех пор, как получил. Он является для него важным напоминанием о том, кто он такой, куда ведёт его путь, зачем он каждый день просыпается, ест и куда-то идёт, так что с ним он и собирается умереть, намеренный стать последним обладателем этого яркого символа свободы – ошейника первого лидера Сопротивления, кота, на которого Лютер так удивительно похож внешне, бедового ориентала Винтер Брю.

Те, кто знал Лютера в возрасте примерно до сорока лун, запомнили его как невырастающего мальчишку: дикого, наслаждающегося свободой, ослепительно яркого и, честно говоря, тупого. Но если находился желающий разобраться в том, почему же Лютер такой придурок, оказывалось, что он вовсе не тупой – он просто дикий и совершенно социально неадаптированный.

За фасадом хаотичного и неуправляемого поведения у него всегда были очень глубокие философские установки, крепкое мировоззрение и умение связывать факты складно. Он способен к логическому и стратегическому мышлению, хитростям и выстраиванию такой линии диалога, чтобы получить нужную информацию без задавания прямого вопроса в лоб, легко и верно связывает факты, невероятно быстро обрабатывает информацию и не обладает ни каплей сомнений.

Вот лишь один из примеров того, какие важные вещи происходят у кота на уме: Лютер с детства мучился моральной дилеммой о цене кошачьей жизни: её он находил неизмеримой, и кота, который отнимал эту жизнь, не обладающим достаточным правом принимать такое решение. Он считал, что любой преступник должен быть наказан из соображений совести, его воля к преступности должна быть подавлена путём общественного порицания. Многие из подобных мыслей трансформировались со временем, как и его характер.

Лютер до сих пор считает, что тот, кто обладает силой, обязан применять её для защиты слабого. Защита обездоленного и обделенного, несправедливо наказанного и притесняемого существа является основной жизненной парадигмой Лютера, вокруг этого убеждения крутится вся его жизнь, вся личность и всё поведение.

Когда-то, гонимый этим желанием, неудержимый подросток собрал вокруг себя группировку, потому что был твёрдо уверен в том, что его убеждение обладает едва ли не магическим притяжением, но практика показала, что кот не обладал совершенно никакими лидерскими качествами. Его твёрдая воля, несломимая самооценка, бесстрашное поведение действительно притягивали нуждающихся и энтузиастов, словно магнит, но характер кота… отталкивал и разрушал всё, что Лютер пытался построить.

Он живёт внутри своей головы, его поступки подчиняются прямой как палка, но читаемой лишь им одним логике, из-за чего его поведение становилось хаотичным и непредсказуемым. Он не находил странным то, что может упасть в реку и просто позволить ей нести его туда, куда ведёт течение, потому что знал, что там его ждёт что-то важное и интересное. Его друзья в такие моменты были вынуждены беспокойно разыскивать лидера, оставившего их без указаний и объяснений, как данность принимая, что «ну Лютеру надо, он такой», а Лютер ни капли не беспокоился об их чувствах, потому что был уверен, что все, кто с ним дружат, мыслят точно так же, как и он. В дальнейшем осознание того, что Лютер вообще-то кот крайне своебразный и в общем-то паршивый лидер помогло ему освободить товарищей от своего мучительного пути. Он по натуре – прожжённый бродяга, он не способен к установлению крепких долгих отношений, которые будет ответственно поддерживать бок о бок всю жизнь, если только кот рядом с ним не точная копия самого Лютера, либо не очарованный последователь его идеи и воли, готовый пуститься туда, куда укажет Лютер, а таких он пока просто-напросто не повстречал. Он отдаст всего себя контакту, в котором присутствует здесь и сейчас, но его мысли тем временем вполне возможно унесут его в новое приключение, он будет ими в «завтра», а поступки настоящего момента совершать «уже вчера». Никто не поспевает за безумным темпом и прыгающими побуждениями Лютера, и он принял это давным-давно, продолжив своё путешествие в одиночку.

Опыт закалил Лютера и, безусловно, сделал его поведение более линейным. Сейчас он представляет из себя серьёзного, задумчивого, вечно бродящего в бесконечном поиске кота, излучающего опасность, идейность, силу духа и тела и боевой опыт, надёжность. Лютер изменил своё отношение к жизни и смерти, неоднократно сталкиваясь с опытом, когда убить было бы милосерднее, чем что-либо ещё, и это периодически не даёт ему покоя. Он стал мрачнее и «острее» в чужом восприятии, словно с гуся вода, с него слетело мальчишеское очарование, потому что сам он, зная и видя, как другим светит его сердце, ощущает свои лапы мокрыми от крови, а спину замозоленной от груза отвественности, которуя взял на себя, решив чужую судьбу. Своя ноша не тянет его, он до смерти готов стоять за идеал и, как и прежде, с одной искры вспыхнет, когда придёт время драться и защищать, он посвятил этому жизнь, и вот, с какими последствиями ему пришлось столкнуться:

Он живёт от вспышки до вспышки. Его личное существование начинает тяготить его в моменты, когда ему некому предложить помощь, он начинает маяться и мучаться от призраков в своей голове, от груза за своей спиной, от скорби за убитых и погибших, от тоски по друзьям прошлого, от тумана, который находится впереди. Но стоит появиться рядом тому, кто нуждается в нём, как Лютер снова начинает излучать свет, надёжность, прямоту, волю, отдавая всего себя тому, через что он проходит. Но когда его помощь больше не будет требоваться, вчерашние самые близкие друг другу коты, бок о бок сражавшиеся за правду, попрощаются и станут друзьями на расстоянии, потому что мысли Лютера уже унесутся дальше, за горизонт, туда, где есть кто-то ещё, кому он может помочь, вперёд к своей цели: до самой последней капли крови защищать того, кто в этом нуждается.

Безусловно, это состояние не всегда владеет им. Иногда он просто бывает… приятным собеседником, диковатым котом с тысячей историй и огромным опытом, которыми он просто рад поделиться. Или послушать, чем поделятся с ним. Лютер честный и, если узнать его чуточку лучше, гораздо более понятный, чем кажется. Да, у него есть огромные проблемы с общением и построением долгосрочных крепких отношений, но он никогда и не делает на это заявок. Общение с ним оставит Вас скорее с положительным остатком, чем с отрицательным, потому что Лютер хороший оратор, хотя и придётся смириться с излишней прямотой, идейностью и диковатым поведением.

Лютер с младенчества был немного «не таким». Не сумасшедшим, хотя это как погляди, а просто диким. Когда-то его звали Физалисом, и он родился в тёплой норе лесного клана, довольно сильно напоминающего территориально Грозовое племя. Лес манил, а границы бесили его с тех самых пор, как он научился думать. Бунтовской характер котёнка подогревала Вишня – его мать, которая с радостью рассказывала юному Физалису истории про своё прошлое: когда-то в компании кота, который был, по словам матери (и реальным фактам, по сути, тоже) едва ли не близнецом Физалиса, она спасала жизни. Она врывалась с громким смехом или яростным криком туда, где кому-то требовалась помощь, помогала и уходила, ничего не прося взамен. Великого героя звали Винтер Брю… Физалис был так впечатлён, что готов был сойти с ума, как ему хотелось того же самого.

Но другие котята и соклановцы его настроя не понимали. У клана были правила, клан любил правила. Клану нравилось, когда все послушные и любят клан. Сопротивление клану не нравилось, потому что этот «великий герой» однажды пришёл и натворил в клане таких делов, что старейшины вздрагивали, а иногда и помирали от ужаса, когда Физалис – копия уничтожившего мир в клане нарушителя – проносился по поляне с громким криком: «Вперёд, Сопротивление!», снося на пути угодных и неугодных. Клан хотел, чтобы Физалис был нормальным, и ему, надо сказать, сперва с тактом и расстановкой объясняли, что жизнь дикого придурка – для диких придурков, а он не какой-то там соплежуй, который и о чистоте задницы своей не подумает, а сын самого лидера клана. Физалис говорил в ответ: «И что? Мне плевать! Ура, я дикий придурок с грязной задницей!!!», а остальные и знать не знали, что ему возразить.

Однажды у соседней группы таких же точно любителей правил произошла беда. Так Физалис и познакомился с Эреном: своим первым другом, который по-настоящему проникся дикостью Физалиса. С тех пор, как завязалась эта дружба, Физалису стало совсем тошно в клане. Он пообещал другу, что однажды он уйдёт, и они пустятся в невероятное, полное приключений путешествие, но когда ему сделать это? Как он узнает, куда идти и когда придёт время?

На долгое время Лютер задержался в клане, постепенно отдаляясь от соклановцев. Отец любил его, но дотошно и под эгидой «мы – семья, ну и что, что все вокруг тебя не любят, так ты ж себя посмотри, как ведёшь, вот и не любят». Физалис понимал, что не пригодится в этом месте. И понимал, что «семья» - это только на словах. Даже хуже: это под печатью лицемерных правил, что надо заботиться о ближнем, даже если он бесит. Стиснуть зубы, заботиться, а по факту желать смерти от страшнейших мук. Принцип объединения в одну группу непонятен, охрана суверинетета вызывает тошноту… какое могло быть решение, кроме побега? Идея постепенно зрела в нём: с каждым выходом в лес клана он уходил всё дальше, залезал на ветви деревьев всё выше, всматривался в горизонт всё внимательнее, будто пытался силой своего ума заставить землю крутануться и показать ему, что находится там, дальше, чем он может видеть.

Эти скитания приводили его к разным переживаниям: иногда он выбирался за границы и мило болтал с бродягами, а иногда он выбирался за границы и его кусали собаки. Кто-то улыбался, кто-то бил, итог у этих затянувшихся размышлений был закономерным: в один прекрасный день Физалис ушёл. Он не сразу пошёл за другом: свобода опьянила его, и он бросился в беспорядочные знакомства и хаотичное метание от встречного к встречному, он жадно искал хоть крупинку информации о своём кумире, искал обучения премудростям вольной жизни, искал, во что может впутаться… Скитания сталкивали его с дружелюбными котами и со сферическими негодяями, иногда он встречал престарелых котов, которые лично были знакомы с героем Лютера, от одного из них он и получил ошейник кумира. Безусловно, уже здесь становилось очевидным, что Лютер не способен к линейному и предсказуемому, поддающемуся понятному объяснению поведению, он жил странными категориями «время пришло» или «ещё не пришло время», которые не нравились никому, в особенности Эрену, который ждал его по ту сторону границы. Эти категории умел ранжировать и определять только сам Лютер, всем остальным необходимо было кивать и ждать, когда «внутренний локатор» кота просигналит о том, что приоритеты поменялись, а планам пора осуществиться вотпрямщас.

Так или иначе, ему удалось заслужить прощение Эрена и собрать группировку, но всё разваливалось, как карточный домик, не успевал он начать что-то строить. Друзья с трудом могли существовать рядом с Лютером. Он высасывал их, словно энергетический вампир, а те, кто хоть сколько не понимали логики и идейности, ощущали себя загнанными в угол: Лютер делал то, что считал правильным, подсознательно рассчитывая, что другие это считывают и понимают. Он ошибался, но в упор этого не видел, например, ставил интересы угнетённой души выше, чем интересы большинства, считая, что может требовать от организованных групп изменений правил ради кого-то одного, конкретного, кто пострадал от этих правил. Он принимал неверные решения, но где-то глубоко в подсознании он желал лишь добра, поэтому они казались ему логичными и естественными и он долгое время не был способен к самокритике.

Сопротивление постепенно разваливалось. Разногласия отделили от группы Эрена, потом отделилась ещё пара котов… Лютер склеивал то, что было, новыми скитаниями, новыми идеями, новыми локациями, но батарейка друзей садилась, и хуже всего им приходилось в периоды, когда убеждения Лютера менялись. Когда в сорок лун Лютер впервые убил другого кота, бессильный остановить те злодеяния, которые убитый совершал, внутри него произошёл огромный слом. Сила испытываемых эмоций ломала его, словно судороги, он плакал, метался, он был недоступен для контакта и коммуникаций, его друзья понятия не имели, что делать и как помогать... а когда в его голове созрел какой-то новый порядок и отношение к вещам, он просто начал улыбаться и не вспоминал о случившемся, будто бы у всех вокруг просто случилась массовая галлюцинация. Друзьям оставалось только кивнуть и про себя сказать «ну, теперь у нас такие порядки», а это не очень хорошо помогало Лютеру удерживать группу в комфортных условиях.

Тогда он и покинул Сопротивление. В этот день ему исполнилось сорок пять лун. Последние двадцать Лютер провёл, развивая свою идею, продвигая ее в массы и сколачивая крепкий костяк котов, чьи моральные принципы помогали нуждающимся находить приют в Сопротивлении. Самого Лютера сидение в одном убежище тяготило и он начинал откровенно сходить с ума, начиная напоминать самому себе кланового вожака - вельможу, сидящего и управляющего другими котами... он ощущал правильность только в скитании, в поиске, в решении проблемы, а спокойная и размеренная жизнь превращала его в змею, кусающую собственный хвост, его трясло и постоянно тянуло за горизонт, в далеко и долго... Но и таскать за собой огромную, собранную за двадцать лун группу стариков, калек, слабых, матерей-одиночек с котятами и травмированных скромников он не мог себе позволить. Поэтому он попрощался с друзьями и ушёл, оставив группу на того лидера, который был способен справиться с организацией быта и экосистемы группы. Лютеру там не было места.

Следующие двадцать лун Лютер провёл в одиночных скитаниях, иногда объединяясь во временные группы ради достижения своей благой цели, возглавляя сопротивляющихся, собирая обездоленных, но из каждой такой группы, завершая своё дело, он неизбежно уходил. Он осознал, что не создан для того, чтобы осесть и радоваться жизни. Он с рождения хотел в путь и умрёт в пути, которому нет конца и края. Сейчас лапы привели его на земли котов-воителей. Посмотрим, как сложится его судьба.

как вас называть:
Наталья/Брю/Барри;
местоимения для обращения:
она/её;

есть ли другие принятые персонажи:
Кобылка;

связь: https://vk.com/grbarry

хотите ли попасть в общую беседу ВК:
нет;

что делать с персонажем в случае вашего ухода?
Лютер покидает чужие земли в поисках новых приключений;