→ главная поляна
[indent] Клеверница торопливо входит в палатку,  наблюдает, как маленького чёрно-белого котика кладут на подстилку. Он без чувств, и у кошки сжимается сердце. Ей жалко его. Она слушает его сердце, дыхание – всё кажется относительно в порядке. Целительница сразу копается в запасах, надеясь, что её травы, высушенные на зиму и те немногие сезонные будут хранить в себе то, что нужно. Нет смысла давать много. Пятнистая худая кошка возвращается из тени палатки вместе с травами. Она торопливо пережёвывает их в кашицу, а затем добавляет из запасов мёд – он помогает проглотить и тоже придаёт сил. Сладкое лекарство Клеверница кладёт юнцу в рот, закидывает его маленькую головку, чуть разглаживает горло, чтобы сработал глотательный рефлекс. Капает чуть воды из влажного мха в пасть, убеждается, что всё в порядке. Затем она усердно в полном молчании обрабатывает ужасные раны малыша. Ужасно думать, откуда они и как много малыш страдал, справлялся с этой болью. Пятнистая с нежностью лижет его в лоб, надеясь, что тому станет легче при пробуждении.
[indent] Поднимает взгляд на умницу Огнёвку.
[indent] — Ты как? — спрашивает, осматривая рыжую девчонку. — Как себя чувствуешь? — уточняет, готовая, если нужно, также накормить мёдом, но Клеверница не уверена в том, что эта активная Огнёвка не справится с усталостью сама. Целительница мягко кивает Седой Ночи, благодаря ту за помощь. — Ты в порядке? — профессиональный вопрос, но пятнистая не может не изучить бегло взглядом гордую старейшину.

Главная поляна

Огнёвка торопливо заходит за не менее спешащей в свою обитель целительницей, но дальше подстилки, на которую уложили Дымка, не проходит. Рыжая вообще шага лишнего не делает: садится неподалёку от головы найденного так, чтобы видеть всё самой и одновременно Клевернице не мешать, лишь подмечая краем глаза, как Седая Ночь отходит в сторону, и начинает ждать, пока пятнистая целительница не вернётся с травами.

Зеленоглазая понимает, что кошка не отсутствовала долго, и всё же время по ощущениям тянется ужасно медленно. Юница внимательно следила взглядом за быстрыми и точными действиями пятнистой кошки, не то пытаясь запомнить их, не то прочитать по мимике, насколько всё плохо с Дымком. В какой-то момент Клеверница наклоняется, прислушиваясь к сердцебиению темно-серого, и по рыжей шкуре пробегает незаметная окружающим дрожь. Острый взгляд зеленых глаз впивается в небольшое тельце перед ней, но целительница рядом и не подаёт никаких признаков паники, и Огнёвка на силу заставляет себя выдохнуть, успокоиться и не вспоминать Кровавую луну. Это наверняка адреналин схлынул, высасывая все силы из рыжей, вот и думает о том, о чем не стоит. Сейчас бы впору радоваться, что она ещё не ученица и ей не нужно идти ни на какой Совет. Потом она Писколапа расспросит, но сейчас в единственных планах было отогреться, высушить шерсть от растаявшего снега и отдохнуть.

Но зеленоглазая помнит наказ Цветения Звёзд Клевернице осмотреть и её саму и не удивляется вопросу целительницы уже в собственный адрес:
— Ты как? Как себя чувствуешь?

- Всё в порядке. - заверила рыжая, внешне воспрянув духом и натянуто улыбнувшись. Целительница окидывает её взглядом, обнюхивает, и рыжая в подтверждение слов пару раз проводится языком по шерсти на плече, очищая от крови, поведя ушами в сторону Дымка. - Это не моя, а его.

Клеверница, кажется, ответом удовлетворена и обращает внимание на Седую Ночь, а Огнёвка аккуратно поднимается с насиженного места, обходит найденного котёнка и укладывается на подстилку неподалёку. Места между её боком и чёрно-белым достаточно, чтобы ни один из них случайно не задел другого и не поранил. Но кошечка кинула быстрый взгляд на взрослых, убеждаясь, что не навредит малознакомому коту ещё больше, и аккуратно придвинулась ближе. Бок тут же обжигает холодом, но уже не таким сильным, и рыжая не без облегчения мысленно отмечает, что котишка начал отогреваться.

— Огнёвка, ты же его встретила, да? Можешь что-нибудь рассказать о нём? Он вообще успел там сказать что-нибудь или уже лежал в таком виде?  

Призадумавшаяся девчонка дёрнула ухом на голос старейшины, поднимая взгляд от котика на старших.
- Я нашла его уже лежащим в снегу. Он просто согласился прийти в племя за помощью, хотя и выглядел испуганным, и назвал своё имя. Дымок. - негромко, чтобы не потревожить упомянутого, ответила кошка, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не зевнуть во время разговора.

Подпись автора

I was a heavy heart to carry,
My beloved was weighed down,
My arms around his neck,
My fingers laced to crown



I'm so heavy, heavy,
Heavy in your arms

avatar by Биение.

[indent] - из лагеря.

Небытие утягивало Дымка зыбкими песками в самый мрак его подсознания. Дальний шум и чужие голоса поначалу слабо звенели где-то на задворках ускользающего разума, однако вскоре и они растворились в пелене забвения, рассеявшей всякий фокус, а сам он обессиленно свалился наземь прямо у входа в лагерь.

И потом провалился с концами в тревожную, беспокойную дрëму; даже потерянная связь с реальностью не спасла его от беснований своего собственного рассудка.

Большинство того, что он видел во сне, проносилось перед его глазами слишком быстро, так что добрую половину всего этого он просто не запомнил, а если и запомнил, то лишь урывками. В какой-то момент ему казалось, что он шёл через сугробы в том же лесу в глубине Небесных территорий, в которые забрëл едва передвигающимися лапами, а в следующий - внезапно обнаружил себя в убежище бывших крылатых. Вдруг откуда-то сбоку появился знакомый светлый силуэт, и шерсть темношкурого по инстинктивному порыву встала дыбом. Сердце в испуге сжалось.

- Мар, я...  - только начал что-то бессвязно мямлить янтарноглазый, но договорить так и не успел: упомянутый взмахнул хвостом, пресекая любые попытки котика оправдаться Звëзды знают за что, и затем медленно приблизился к последнему. Несмотря на внешне бесстрастное выражение его морды, Дымок каждой фиброй своего естества ощущал от него исходящую угрозу, но не мог сдвинуться с места ни на шаг: лапы будто бы приросли к земле.

- Я думаю, ты помнишь о своëм долге, - негромко изрëк Мар, своим тоном голоса давая понять: он не собирался даже слышать никаких пререканий или возражений. Так что темношкурому оставалось лишь нервно сглотнуть и кивнуть, низко опустив голову. Однако последнее, судя по всему, не понравилось главе изгнанников - он медленно приблизил голову к ушам Дымка и проговорил следующий вопрос донельзя чëтко, не прерывая зрительного контакта:

- Так ведь?

Страх окатил котика холодом по спине. Он только было открыл рот, чтобы что-нибудь да сказать, однако из его горла не вырвалось ни одного звука. Его тело оцепенело, и хотя здравая часть его рассудка набатом била в его висках о том, что ему нужно было бежать, он не мог даже пошевелиться. Оттого он сделал последнее, что только мог в этой ситуации - закрыл и с силой зажмурил глаза. Но шевеление сбоку вдруг привлекло его внимание, и он слегка приподнял веки, чтобы увидеть, кто к нему приблизился.

В поле зрения попалась ярко-рыжая шерсть.

И тут Дымка прошибло дрожью. Он не сдержал резкого выдоха. В голове пронеслась единственная, отчаянная мысль, пронизанная глубоким испугом.

"Только не ты".

- Мар ведь считает, что ты годен хотя-бы на такое мелочное задание, но ты... ты даже на это не способен.

С этими словами он вдруг ощутил давление на свою макушку. Но знать, что это было - лапа Огонëк или еë когти - он всë-таки не решился.

- И всë же ты продолжаешь обманывать всех вокруг. Делать вид, что тебе это по силам... - эти слова ещё могли показаться заботливыми в коей-то мере, но Дымка ими нельзя было обмануть: он знал куда лучше, что за ними последует. - Ты так жалок. И знаешь, что в тебе самое худшее?

Не проронивший за всё это время ни одной фразы юнец внутренне приготовился, крепко сцепив зубы.

- Ты даже представления не имеешь, как глупо с твоей стороны даже раздумывать о том, что ты можешь повернуться к крылатым спиной, - и через секунду перешла на предупредительное шипение. - Ты не посмеешь.

И после того, как она едва произнесла это, он наконец проснулся.

Его всего передëрнуло. Бывший небесный широко распахнул глаза и попытался вскочить на лапы, но тут же свалился обратно, стоило ему только приподнять свой корпус.

С застрявшим в самой глотке сердцебиением Дымок начал дико озираться по сторонам, но ничего в полумраке не различил - отчего-то стены вокруг него расплылись и закружились, заставив его нетвëрдо покачнуться.

Подпись автора

[В спазмах разбитых колен дрожит всё моё человечье]

Она уже почти начала засыпать когда сквозь дрём почувствовала дрожание, а в следующую секунду Дымок под боком вскочил. Огнёвка тут же чутко вскинулась сама, озираясь. Но целительская была так же спокойна и мрачна, ничего не случилось за то время, что она дремала, поэтому тёмно-рыжая сосредоточила всё внимание на чёрно-белом. Такие скачки ему на пользу явно не пойдут.

Зеленоглазая инстинктивно подставила плечо, помогая Дымку улечься спокойнее.
- Тише, тише, - чётко произнесла юница, обращая внимание обладателя испуганных янтарных глаз на себя. - Ты в Небесном племени, в безопасности. Как я и обещала. Тут никто не навредит тебе.
Дымок имеет странную тенденцию пугать её своими резкими вскакиваниями, но сейчас кошка даже не думает раздражаться. Она может только догадываться, что произошло с малознакомым котёнком смотря на его состояние.

Может, Клеверница могла бы дать ему ещё каких-то трав? Рыжая незаметно покосилась на целительницу с вопросительным выражением в глазах, но уже в следующий миг посмотрела обратно на тёмно-серого. Ей думалось, что не стоит сразу расспрашивать его том, что произошло, и Огнёвка молча ждала, пока янтарноглазый придёт в себя.

— Не за что,  будет нужна помощь, можешь звать.

Зеленоглазая было обернулась для вежливого прощания с Седой Ночью, но слова застряли в глотке, так и не дойдя до адресата. Ей ну очень не понравился взгляд, которым старейшина наградила Дымка, а потом ушла как ни в чём не бывало. 

Вот так забываешь, за что недолюбливаешь кичливых уже бывших Крылатых, а они подкидывают тебе новые причины.

Поэтому кошка проводила старейшину молчанием и тяжёлым взглядом, а в довершение слабо протянула лапу к лапе юнца в знак поддержки. Многих прикосновения успокаивают, может и тут сработает? Огнёвка попыталась скрыть недовольство поведением Седой Ночи во взгляде, и на удивление ей это удалось. Когда рыжая посмотрела на Дымка вновь, в зелёных глазах читалась лишь поддержка и обнадёживание.

Подпись автора

I was a heavy heart to carry,
My beloved was weighed down,
My arms around his neck,
My fingers laced to crown



I'm so heavy, heavy,
Heavy in your arms

avatar by Биение.

Клеверница кивает, когда старейшина уходит. От глаз не укрывается особый взгляд чёрно-белой на котёнка, но пятнистая не вмешивается: в этом нет нужды, и ещё неизвестно, какие вести принесёт малыш.

Когда палатка затихает, а Огнёвка укладывается отдохнуть рядом с найдёнышем, целительница убирает травы и ложится подремать, надеясь, что малейший шум или звук тут же её разбудят.
Ей снится страшный сон. Он длится короткое мгновение, словно растягивает паутиной вечность, а затем схлопывается в единое целое. Там – голодные тощие коты, переживающие длительный голод. Клеверница хмурится, мечется, пытается понять, что происходит. Кто-то незримый касается бока, сменяется картинка резко, тонет в дымке, что кошка удивлённо выдыхает, видя перед собой Высокие Скалы.

Просыпается, когда слышит суету в реальности. Открывает ледяные глаза, всматривается в сумрак – котята в порядке. Встаёт, потянувшись, пара торопливых шагов – и вот она уже совсем рядом с Дымком и Огнёвкой. По ощущениям – лишь прикрыла глаза, моргнула, прошёл всего один миг. Но марево сна всё ещё тяжелит голову, и Клеверница с трудом смаргивает тревогу, осознавая всю серьёзность видения.

— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает у Дымка, в сухой благодарности кивая также и заботливой Огнёвке, что придержала слабого найдёныша. Рыжая малышка нравилась пятнистой. Смерив двоих холодным взглядом, Клеверница сделала вывод, что если чёрно-белый всё ещё будет вести себя беспокойно, то стоит ему дать немного трав для спокойствия. Обычно котята сами справлялись со своими эмоциями, но никто не мог знать, что пережил одиночка, а потому стоит позаботиться о его состоянии. Стабилизировать.  — Я позабочусь о тебе, — дружелюбно улыбается, поднимая взгляд на вход.

Некоторое мгновение пятнистая терпеливо наблюдает, как Перьецап проходит в палатку, ложится рядом с рыжей шёрсткой кошечки, а затем, не выдержав напряжения в палатке, спрашивает:
— Ну как, удалось понять, кто он такой? — почти требовательно мяукает ученик.
— Он сам нам расскажет, когда окрепнет, — отрезает целительница, беспокоясь, что Дымка напугает такое обилие внимания к себе. Она старается не нависать над котёнком, а потому отходит за влажным мхом в угол палатки. — Хочешь пить? — обращается она к найдёнышу, прекрасно зная, что другие котята более чем самостоятельные. Они ведь в конце концов, племенные.

Не сказать, что её новый знакомый успокоился на все сто, но более менее стабилизировался, насколько мог после пережитого.

...до тех пор, пока палатку Клеверницы не захотел посетить ещё кто-то. Поначалу шуршание вызвало ассоциации с недавно ушедшей Седой Ночью, поэтому на зашедшего был устремлен исключительно хмурый и колкий взгляд зеленых глаз, но как только силуэт начал приобретать знакомое вытянутое очертание, не имеющее ничего общего со старейшиной, светлые брови Огнёвки расслабились. Только Дымок снова дернулся под боком, видимо, не заметив Перьелапа, и рыжая лишь в мыслях понадеялась, что внезапный визит не решит нанести ещё кто-нибудь. Особенно кто-то более языкастый, чем обычно тихий Перьелап.

- Не переживай. - успела шепнуть Дымку зеленоглазая перед тем, как подошла Клеверница и сама ответила на вопрос новоприбывшего. Пятнистая целительница нравилась рыжей настолько, насколько ей вообще мог нравиться целитель, потому как себя, сидящей в темноте за травами, кошечка решительно не видела, но чужое терпение уважала. Да и с найденным голубоглазая общалась ласково. И пока их целительница отошла, Огнёвка повернулась обратно к Перьелапу.
- Я не спрашивала. Клеверница права, он слишком устал сейчас. - ответила юница на вопрос оруженосца. Боковым зрением она заметила, как янтарноглазый подсел к ней ближе, рыжая почти ощущала его шерсть своим боком, но при взгляде на Дымка заметила опасения. И не беспочвенные, если смотреть на ситуацию глазами котёнка. Ответом юнцу стала лёгкая ободряющая улыбка и кивок на бурого ученика, которым она поспешила разрядить напряжённую обстановку между двумя котами. - Кстати, познакомьтесь. Это Перьелап. Перьелап, это Дымок.
Кошечка поочерёдно поводила тёмным ухом в сторону каждого из представленных котов, взяв на себя эту обязанность. Дымок так вообще после их первой встречи ни слова не проронил.

К нему рыжая подсела чуть ближе. Кажется, тёмно-серому это действительно помогает, так почему нет? Ей до сих пор казалось, что она может почувствовать нервную дрожь от нового знакомого, поэтому периодически кидала взгляды на него, молчаливо спрашивая, не хуже ли ему. Однако и о другом своём собеседнике не забывала, деловито прищурившись:
- Наши уже вернулись с Совета? Есть какие-то новости?

Подпись автора

I was a heavy heart to carry,
My beloved was weighed down,
My arms around his neck,
My fingers laced to crown



I'm so heavy, heavy,
Heavy in your arms

avatar by Биение.

Клеверница с грустным сочувствием смотрит на маленького котика, поражаясь, как он зашуган, как пугается всего.
«Ему, должно быть, трудно пришлось».

Поведение Перьелапа не нравится целительнице. Этот котик далеко не тот, кто имеет право фыркать в ответ. Кто может просто так заходить в обитель трав, вести себя не уважительно и своевольно. Кошка вскидывает брови, пододвигая бедному Дымку мокрый мох. Вслушивается в диалог младших, задумываясь, с каких пор она позволила тут развести детский сад? С каждым словом пятнистая сильнее хмурится, решая, что пора заканчивать.
Тем более кошка всё ещё не отошла от видения – оно словно бы преследует, настилает образы на глаза, заставляет сердце встревоженно биться. Всё давит, и шум целительской мешает. Отвлекает, не даёт сконцентрироваться.

— Перьелап, Огнёвка, — разбивает диалог младших Клеверница. — Если ты себя хорошо чувствуешь, то я бы попросила тебя покинуть целительскую, Перьелап. Целительская не для пустых разговоров. Огнёвка, прошу, принеси Дымку что-то перекусить, кожа да кости,  — вздыхает кошка, надеясь, что сможет после попросить кого-нибудь позаботиться о найдёныше, а сама сможет отлучиться рассказать о том, что увидела. И о том, что нужно обязательно выдвигаться.  В голове целительница перебирает травы, гадая, какие было бы разумно использовать, а какие стоит приберечь. Сухо смотрит на котят, сожалея, что они ещё слишком малы, чтобы оставлять их одних. Да даже и взрослых страшно оставить в палатке, вдруг чего взбредёт им в голову.
Угрожающе нависнув над Перьелапом и Огнёвкой, целительница терпеливо дожидается, когда те уйдут.

Несмотря на то, что где-то в груди чужое внимание отдавалось стойким ощущением неправильности, Дымок не мог не питать безмолвную благодарность Огнëвке за то, что она после прихода в лагерь почему-то осталась в целительской, следила за его состоянием и спешила заземлять его, когда видела, что ему снова становится плохо. Голову всё ещё продолжал штурмовать незаданный вопрос о том, зачем рыжегривая продолжала всё это делать, когда могла вместо этого просто взять и со спокойной душой уйти досыпать оставшееся до утра время, оставив раненного на попечение Клеверницы, но язык так и оставался сдержанным за зубами; верно, по эгоистичному порыву янтарноглазый решил, что в данный момент ему итак хватило лишних эмоциональных и умственных перегрузок. О физических так вообще молчать можно было - раны продолжали напоминать о себе жгучей болью, от которой его всë ещё изредка передëргивало, но выдать своего неудобства он не смел даже малейшим писком. Не хрупкий, в конце концов, перетерпит.

На инициативу Огнëвки представить своих знакомых друг другу Дымок отреагировал уже более спокойно, не без доли неловкости кивнув Перьелапу. Последний, впрочем, в ответ просто ухмыльнулся ему, после чего в непринуждённом тоне начал разговор с юницей. Темношкурый, принявший мокрый мох от Клеверницы, лишь отвернулся и уставился в пустую точку на стене, почти не вслушиваясь в чужие слова и вместо этого пытаясь разгрузить свой разум от лишних мыслей. И без того, судя по словам оруженосца, особо значимых событий на Совете не было. А значит, интереса как "шпион" можно было не проявлять особо. В данный момент, по крайней мере.

Голос целительницы тут же раздался где-то рядом, и Дымок повернул к ней голову. "Кажется, ей не очень-то понравилась компания Перьелапа и Огнëвки", - запоздало подумал котик, смотря на то, как та нависла над двумя его сверстниками. И её хмурый взгляд явно не говорил о том, что она была в восторге от их шума. С одной стороны, возможность отойти от происходящего в тишине была тем, чем ему, на самом деле, стоило воспользоваться ещё давно, но вероятный уход его новой знакомой пробуждал внутри него смесь странных, полных подсознательной и необъяснимой боязни эмоций.

Ничего страшного за это время не могло случиться, да и ему не следовало цепляться за свою случайную спасительницу, словно утопленнику за ветку; перебежчик в небесном лагере был всё равно что волком среди овец, что и говорить про нахождение рядом с Огнëвкой. Выдохнув, котик уже было прикрыл начавшие подрагивать веки, как от входа в целительские покои донëсся какой-то шум, из-за которого его уши рефлекторно поднялись и встали торчком в попытке засечь более чëткие звуки. Вместе с тем глаза обратились к их источнику, и Дымок с удивлением взглянул на поджарую фигуру, которая тащила кого-то другого, выглядящего несколько массивнее и крупнее этого кота. Рядом с ними мельтешил ещë один неизвестный, - кажется, обычный воитель, - помогал донести чужое тело до подстилки и аккуратно положить его на неё.

— Клеверница, предводителю плохо, — глаза юноши удивлённо расширились и взметнулись на названного с явным удивлением. Это был... предводитель Небесного племени? Нет, не то чтобы его телосложение ускользнуло из его внимания, просто его нынешнее состояние сейчас... явно желало оставлять лучшего. Тем более, его ослабленность смотрелась как угодно, но только не так, словно оно всë так и должно было быть.

Мотнув головою, котик вновь уставился на иссушенный мох у своих лап, намерившись особо сильно не зацикливаться на происходящем, однако голос зашедшего внезапно отвлёк его от своего пространного занятия. И мало того, что отвлёк, так ещё и окликнул по имени.

Второй раз за всё это время темношкурый обернулся, с абсолютно обескураженным выражением морды встречаясь со взором пятнистого кота. Но разве он должен был знать, как его звали? Никто же даже здесь не упоминал его имени...

— Это же ты, сын Пепелицы?

Иголки по коже, удар через сердце - и красные искры будто бы взорвались раскалённым снопом за клеткой рëбер. Дыхание на мгновение спëрло, а черты Дымка окончательно исказились в поверженной, глубоко поражённой гримасе. Рот разинулся в немом вопросе, что, впрочем, так и не сошёл с уст мальчонки; он так и замер, безмолвно смотря на того, чей образ всё ещё не мог найтись в его далëких воспоминаниях.

Слишком родное и знакомое имя непоправимо задело что-то внутри.

Твëрдо державшееся всю эту ночь чувство, будто среди всего когда-то родного племени он был не более, чем безликой тенью, который не мог вспомнить до дня революции ничего из своего прошлого также, как другие не могли узнать в нëм своего бывшего соплеменника, только что оказалось разбито, словно хрупкая мозаика - толчком чьей-то неосторожной лапы; разрозненные мысли обрушились ему на голову осколками пëстрого витража, порождая собою за черепной коробкой что-то трепетное, ещë слишком неуверенное и недоверчивое: "Если здесь ещё есть кто-то, кто знал мою мать, кто всё ещё помнит, что она когда-то была в этом племени не просто кем-то, будто соседский проходимец на границах, а одной из небесных, у кого было имя и своя семья..."

- Да, - глухо выдавил из себя Дымок, но позже продолжил более слышно. - Пепелица... Она моя мать.

Пускай от осознания, что Дымок, который сегодня оказался на территориях племени снова, больше не был тем, кого оно потеряло в ночь революции, - не был невинным и знающим лишь как свой дом стены небесного лагеря, - в душе всë ещë тоскливо теплело от одного осознания: у него всё ещё была его мать. Она нуждалась если не в нём, то хоть в его помощи, он был её сыном и должен был сделать всё от него зависящее, чтобы у него был хотя-бы кто-то, кого он не мог предать.

Даже если она каждый раз, видя его, называла его именем своей мёртвой дочери. Смотрела на него всё с той же любовью, которую она проявляла к Дымку и Огонëк раньше, пусть темношкурый и понимал, что адресована она была совсем не ему, а давно умершему призраку.

Подпись автора

[В спазмах разбитых колен дрожит всё моё человечье]

Ухмылка Перьелапа долго не сходила с его морды, придавая ему пренебрежительный вид. Конечно, нельзя сказать, что ему было всё равно, скорее ученик просто пытался держать себя достойно. Он же теперь официальный член племени, хотя кровь в нем всегда была наполовину небесная, как и у Цветения Звёзд. Ему надо держать высокую планку, иметь достоинство и честь. Вообщем, все те качества, которые он пока не видел в этом… Дымке. Но пока рано судить, может черныш не такой и враг для них. Просто было в найдёныше что-то странное. А уж тот неловкий кивок, когда их представила Огнёвка! Этот парень и вправду может быть забавным.
Слова Перьелапа сверстница оценила как всегда на свой лад. А бурый был к этому готов и преспокойно продолжал беседу. Дымок его уже не так сильно интересовал.
Однако тихий совет ученика, Огнёвка, прищурившись, воспринимает не сильно таки и серьезно. И бурый надеется, что ученица не совершит глупостей, открывшись незнакомцу.
Но всё меняется после одной фразы, простой и невраждебной, однако так сильно ударившей в душу Перьелапа. Тебя-то тоже в племя приняли. Да, так и было. У ученика сразу меняется выражение морды, его ухмылка больше не спокойная, она выдаёт нервность котика. Можно даже было на время увидеть огонь гнева и боли во взгляде, в прочем, он быстро потух, как и все признаки нестабильного состояния Перьелапа в данный момент. Ухмылка снова показалась на его морде, а взгляд стал скрытен, а после и вовсе не выражал какой-либо озабоченности. Впрочем, Перьелап стал таким, каким был до этой фразы. Но боль в сердце всё ещё отдавалась. Он небесный! И если бы не этот поганый Удушье Звёзд, то его матери не пришлось бы убегать, он бы не вырос вместе с остальными пострадавшими от Крылатых, а его мать бы не умерла во время Кровавой луны. Я бы вырос в племени! А Крылатые отняли мой настоящий дом и только Цветение Звёзд помог нам его вернуть! Я изучал традиции и обучался всю свою жизнь не для того, чтобы кто-то сравнивал меня с подбитым грязным бродягой, найденным в лесу! Во мне в разы больше благородства, хоть я и не родился в лагере, чем у Дымка! Я… я достоин… я достоин зваться небесным! Эти мысли бушевали в его голове, несмотря на все попытки скрыть это внешне. Слава Звёздам, только резко появившаяся твердость могла слегка выдать изменения Перьелапа. Только мысль о том, что Огнёвка всё же сказала это легко и невраждебно, смогла помочь ему держать себя в лапах. Хоть ему порой и казалось, что каждый рождённый в племени обязательно сунет его носом в грязь, в его истинное происхождение.
Клеверница же смогла одной фразой вернуть Перьелапа на землю.

— Если ты себя хорошо чувствуешь, то я бы попросила тебя покинуть целительскую, Перьелап. Целительская не для пустых разговоров. Огнёвка, прошу, принеси Дымку что-то перекусить, кожа да кости.
— Понял. — может уж слишком резко и твёрдо ответил ученик.
И с тем же безучастным видом хотел уйти, как резко вошёл Блик с какой-то тушей. С рыжей, знакомой и безвольно свисающей тушей… Цветения Звёзд. Бурый с тревогой следил за происходящим. Болен. Предводитель болен. Это просто невозможно! Так не должно быть. Это вызвало в Перьелапа настоящую чистую злость. Злость на судьбу, на вселенную. И ученик ровно так же ощутил свою беспомощность в данном деле, решив довериться Клевернице. Не уж то Звёзды всё ещё против свержения мерзких Крылатых!

— Дымок? Это же ты, сын Пепелицы? — удивлённо произносит Блик, заставляя шерсть на загривке ученика подняться.

- Так ты Небесный? Почему сразу не сказал? — быстрее него среагировала на такую неожиданность Огнёвка.
А бурый всё смотрел, то на предводителя, то на Дымка, то на Огнёвку. Сбежавший и вернувшийся небесный котёнок. Неужели Крылатый? Или просто испугался и сбежал во время Кровавой луны. Перьелапу стало одновременно интересно и гадко. Сколько загадок притащил с собой Дымок? Можно ли ему доверять?

- Пойдём, Перьелап.
Потом. Сейчас он не найдёт ответы на свои вопросы. И, пытаясь отвлечься, ученик вышел из целительской палатки. Ему и самому не хотелось больше тут находиться.
[главная поляна]

Отредактировано Перьелап (2023-02-24 01:06:33)

Подпись автора

Worlds apart, hearts broken
  in two, two, two


Caught between confusion
and pain, pain, pain

Блик напрягся, наблюдая за тем, как целительница осматривает Цветение Звёзд. "Не уверена" — такой был вердикт по диагнозу. Что же, легче от этого не стало. От реакции и ответа Дымка на вопросы пятнистого кота тоже.
"Котёнок изгнанников," — напрягся  кареглазый. Почему он здесь? Да и в таком плачевном состоянии... Что с его мамой, неужели соратники крылатых что-то сделали с ними?

— Блик, ты можешь присмотреть за Дымком? Не уверена, что уместно его держать в целительской, — обратилась к ровеснику Клеверница. Кот немного очухался, заметив, с какой надеждой смотрит на него голубоглазый лекарь. Пока предводитель болеет, похоже, Блик за главного.
"Ох, Цветение Звёзд..." — крапчатый пытался найти слова, чтобы описать ситуацию, в которой он оказался из-за своего духовного наставника. Если что-то пойдёт не так, соплеменники только сильнее разозлятся из-за того, что едва ставший воителем кот ими управляет.

— Тогда я присмотрю за ним после нашей беседы. Огнёвка, не спеши уходить, — окликнул юную почти-ученицу Блик. — Это ведь ты нашла Дымка? Пусть он побудет с тобой немного, я заберу его как мы с Клеверницей закончим. Дымок, пойди с Огнёвкой. Она тебя не обидит.

Уладив ситуацию с сыном Пепелицы Блик беззвучно вздохнул и прошел с Клеверницей вглубь её палатки, чтобы обсудить загадочные слова целительницы наедине.

— Так ты знаешь, чем болен Цветение Звёзд? — начал пятнистый сразу с того, что волновало его больше всего. Если известно, в чем проблема — можно найти решение. Нужно найти решение.

Подпись автора

"Let's get mischievous" Рисунок © Altaera, аватар (и персонаж) от femboy unicorn's rest

Мысли роились, назойливым жужжанием заполоняли собою всё пространство на манер целого осиного скопа и всë жалили, жалили, жалили - да так, что саднящие раны на спине по сравнению с ними казались чем-то вроде мелочи, несуразного пустяка; воцарившееся молчание после признания Дымка повисло в воздухе, начало давить на макушку, словно решивший внезапно обвалиться потолок, поэтому мальчонка лишь посильнее втянул шею в плечи, опустил глаза и всем телом напрягся, точно в ожидании дурного - недовольных возгласов, враждебного рычания или даже удара (ведь, право, за эти луны некогда родное племя явно поменялось, так что готовиться стоило ко всему, к чему было только можно, даже несмотря на сомнительные рассчëты Мара на то, что его, почти последнего потомка крылатых, лунами ранее в шею изгнанных, небесные были готовы принять обратно, ещё и чуть ли не с распростëртыми лапами). Поэтому даже дыхание юнца стихло, задержавшись на половине выдоха.

Одна секунда, вторая, и в ответ его немой готовности мир наконец начал реагировать на вырвавшееся из его уст чистосердечное: первее всего он услышал, как в нескольких сантиметрах от него прозвенел бойкий, но ныне заметно сбитый с толку голос, в глаза обладательнице которого он не взглянул - не осмелился - и вместо этого потуплëнно уставился себе под лапы.

- Я... - в конце концов попытался выдавить из себя хоть что-нибудь связное темношкурый. - Со всем этим, что только что произошло... Я думал, что будет лучше, если я скажу об этом позже. Как всё немного бы... улеглось.

Так или иначе, гул обсуждения вновь разнёсся по всей палате. Дымок поëжился и постарался пропустить его мимо ушей, покуда никто не собирался разговаривать с ним, даже если он и был одной из основных причин его возникновения. И если в первое время проблем с этим у него не возникало, то вскоре начались разговоры о том, куда девать незадачливого и не столь желанного гостя, заставили его машинально обратить своё внимание на котов: сначала Клеверница сделала попытку всучить его пятнистому, однако тот, кажется, имея немного иные планы, предложил другое решение.

- Огнёвка, не спеши уходить. Это ведь ты нашла Дымка? Пусть он побудет с тобой немного, я заберу его как мы с Клеверницей закончим, - раненный замер, вскинув испуганный взгляд сначала на, как он услышал, Блика, а после - на спину Огнëвки; внезапная смена еë настроя была ожидаема, но это всё равно не спасало Дымка от страха, который незаметно охватил его сердце, стоило ему осознать, что теперь ему было нужно снова контактировать с ней и, более того, иметь дело с наверняка поменявшимся к нему отношением.

Образ мëртвой сестры навязчиво всплыл в его памяти; бывший крылатый сильно зажмурился и мотнул головою, стремясь прогнать ненавистное видение, и, кивнув взрослым, молча устремился вслед за рыжей ровесницей. Всё также избегая зрительного контакта.

- главная поляна.

Подпись автора

[В спазмах разбитых колен дрожит всё моё человечье]

Совет

События после Совета смешались в голове огненного предводителя. Последнее, что он помнит чётко - обеспокоенный голос Блика и его подставленный бок. Потом - безмерно долгая дорога до лагеря, когда сознание изволило выныривать из самых тёмных и потаённых своих уголков. Лапы заплетались безумно, в глазах всё плыло, а разум не мог обработать даже простой вопрос - когда всё настолько стало плохо?

Потом с другого бока его начинает поддерживать ещё один кот и идти становится чуточку легче. Отчасти успокаивает осознание, что глашатай у него самый надёжный и точно доведёт племя до лагеря. И их соплеменники будут в надёжных лапах.

Следующее отрывистое воспоминание - как его вносят в палатку Клеверницы. Его тело, пышущее болезненным теплом, соприкасается с прохладной подстилкой, а в пасть вскоре запихивают кашицу, наверняка целебную. Тело сотрясается неконтролируемым кашлем, но Ирис всё же в силах проглотить лекарство. Не котёнок всё же, чтобы капризничать.

Сознание после этого снова ощущается шаткой опорой под лапами, и опора эта уплывает из его когтей. Цветение Звёзд боец до мозга костей и даже болячку сможет одолеть, тем более с такой целительницей, как Клеверница, но и её травы, и его собственный разум беззащитны перед одним - кошмарами и призраками прошлого.
Они, будто чувствуя слабость, настигли заболевшего с удвоенной силой. Снова собственное отражение, снова пожар, снова кровь на лапах, снова, снова , снова.

Но и выдергивает из небытия его так же быстро. Голос Блика раздаётся совсем рядом, но для революционера со звоном в ушах зов пятнистого глашатая едва различим. И если бы не явное отличие в голосах духовного ученика и целительницы, предводитель мог бы и спутать, кто из его пятнистых соплеменников приближается.
— Цветение Звёзд? Клеверница думает, что твоя болезнь не обычна... Но мы найдём решение. Мы соберем отряд в поисках лекарства, Звёзды послали Клевернице сон... Ты подождёшь немного?

И всё же рыжий предводитель находит в себе силы принять положение сидя, хотя бы частью своего вида показывая, что нацелен на выздоровление.
- Конечно, - хриплый голос едва ли удаётся контролировать. - Я верю в тебя, Блик, ты сможешь подобрать нужных котов. В племени ещё кто-то болен?

Подпись автора

       

I tell you, I tell you
The Dragonborn comes

Пост может быть дописан в зависимости от ответов.
Слабое движение со стороны предводителя одновременно наполнило грудь пятнистого тёплой надеждой и будоражащим испугом. "Ц-цветение Звёзд!" - едва успевает воскликнуть волнующийся глашатай, сразу привстав сам. Он растерянно слушал рыжего кота, который даже с подстилки в палатке целительницы был готов вести племя. Всё, что было на уме у Блика, уже высказала умная и заботливая Клеверница. Кареглазый лишь поспешно кивал, честно показывая свои уверенность и беспокойство.

- Не думай о больных, сейчас не время, Цветение Звёзд, - с заботливым упрёком попросил Блик. Сам он проговаривал у себя в голове имена воителей, которые тоже болели: Пожарище, Огнешкур, Белозуб... Не страдают ли они от той же заразы, что и предводитель? Кот отогнал от себя мысли о том, как сильно ему хочется спросить у духовного наставника совета. Сейчас не время, Блик, ты сам так сказал. - Сосредоточься на выздоровлении. А мы с Клеверницей тебя прикроем. Да, подруга?

Пятнистый поднялся и замахал хвостом, будто дворняга. Своей уверенностью он сам себе поднял настроение и теперь искал поддержки у своей ближайшей коллеги. Сейчас его настойчивая целеустремленность была очень шаткой и нуждалась в опоре. Глашатай потёрся щекой о бок крапчатой голубоглазки, а предводителю дружелюбно кивнул и поскрёб землю лапой, как бы говоря: "мои мысли с тобой".

- Мне пора говорить с Дымком и собирать отряд. Но я обязательно загляну, если Клеверница не запретит. Я не подведу тебя, Цветение Звёзд, - ласково, дружелюбно и уверенно мяукнул молодой кот. Слишком молодой, чтобы брать на себя ответственность за племя.

Но ему ещё предстоит узнать, какие от этого бывают последствия.

→ Главная поляна

Подпись автора

"Let's get mischievous" Рисунок © Altaera, аватар (и персонаж) от femboy unicorn's rest

таймскип
Дни пролетали как сквозь туман. Горячий, полный тревог и переживаний туман. Клюква никак не находила себе места. Она пыталась отвлечься, правда пыталась: первой выходила на охоту, укрепляла палатки, ходила в патрули… а теперь ещё и заботилась о своей ученице. Огневка и вправду стала одной из немногих радостей в жизни воительницы. Обучать её было гордостью для кошки и хорошим способом отвлечься, который работал, пожалуй, бы лучше, не будь яркошкурая ученица так привязана к Цветению Звёзд.
Цветение Звёзд… сколько боли и радости в этом имени… Но, конечно, для Клюквы важен сейчас был не предводитель, а кот. Тот самый кот, Ирис, пошедший на риск ради благо своего родного племени. Тот самый кот, который сжигал себя, дабы возвратить это племя к жизни после ужасного пепелища. Тот самый кот, с которым у Клюквы до Совета было столько разногласий. И всё это было теперь неважно. Кошка в какой-то момент осознала, что смерть кота невероятно близка. Патруль, ушедший искать таинственное лекарство, так и не вернулся. Клюкве было невмоготу, она хотела быть среди соплеменников, рвать когти, но найти это дурацкое растение, способное спасти жизнь её брата и других больных! Но Огневка… это была первая из причин, почему её не взяли, когда она вызвалась. Желание Цветения Звёзд было второй причиной, хотя Клюква и была против. Поначалу. Видя с каждым днём своего брата угасающим, она поняла, что по-настоящему нужна именно здесь. И с гордостью приняла эту свою обязанность.
Поэтому она дала Огнёвке с Дымком отоспаться. Кстати, дружба этих двоих её забавляла. Они давали надежду на окончательное применение двух сторон. «Надо бы провести совместную тренировку. Да уж, они не дадут заскучать!»
Клюква со скоростью молнии приблизилась к палатке целительницы, голова её раскалывалась от переживаний. Но увидев смирно лежащего и тихого Цветение, сердце воительницы сделало кувырок и упало куда-то в желудок. Казалось, ему стало ещё хуже. Или это всё её воображение? У Клюквы пересохло в горле, она ловко улеглась рядом с мордой брата, ни на мгновение не боясь заболеть. Едкий запах болезни щекотал ее ноздри, но был таким привычным, особенно в сочетании с её предводителем, что инстинкт самосохранения даже не сработал. Карие глаза кошки не мигая наблюдали за её Ирисом. Её братом. И кошка больше не могла молчать:
— Держись, Цветение… — стук сердца был слышен даже в ушах, — Ирис, слышишь, не смей сдаваться! — поворот головы в поиске Клеверницы и тихий вопрос, чтобы брат не волновался сильнее, — Как он? Что-нибудь нужно из… возможного?

Отредактировано Клюква (2023-03-16 01:27:26)

Подпись автора