- начало игры.

Воздух вырывался из хрупкой грудной клетки рваными, поверхностными вздохами, едва ли способными прервать тишину лесной чащи. Попытки углубиться в дубравы практически не смахивали на полноценный бег; перед глазами всё размывалось, смешивалось меж собой хаотичным калейдоскопом пятен - чёрных и более светлых - и мелькало то беспроглядной тьмой за деревьями, в которые каким-то чудом удавалось не влететь, то белым настилом снега, что впитал в себя тени деревьев и лунный, бледный свет сумерек. Лапы не ощущали под собою почву и отчаянно пытались взрыхлить дорогу, однако неизменно увязали в сугробах, подкашиваясь и иногда заставляя своего обладателя падать вперёд, который тут же зажмуривался и нелепо вытягивал конечности, надеясь найти то, обо что можно было опереться и, слабо подтянувшись, снова продолжить брести в сторону племенных угодий.

Чувство безнадёжности закрадывалось в заполошное сердце с каждым новым рывком сквозь снежный плен. Пальцы уже настолько сковало холодом, что они перестали ощущаться, что нельзя было сказать об остальной части тела: к бокам, к морде и ушам прилипали снежинки, от постепенного таяния которого становилось ещё морознее, так ещё и спину жгло просто невыносимо.

Дымок и близко подумать не мог, что его путь окажется таким сложным. Нет, он определённо знал, на что идёт, однако силы уже начали покидать его.

Боль пронзила темношкурого снова. Юнец крепко сжал зубы, с трудом подавляя рвущийся наружу вой, и немного сбавил обороты. Раны продолжали кровоточить, влагой просачиваясь сквозь шерсть, и, ох Предки, мальчишке не хотелось даже видеть, во что они превратились. Он не хотел, просто не хотел видеть этот цвет.

Цвет, которым пропиталась главная поляна некогда родного лагеря в тот самый день.

Цвет, который тремя лунами назад залил собою всю землю под лапами совершенно разных котов - крылатых, обычных небесных, восставших изгнанников, речных.

Цвет, который окрасил яркую, как знамя, шерсть его родной, но неестественно бездвижной сестры.

Цвет, чей запах в ночь революции перебивался удушающим смрадом гари, но сейчас отчётливо доходил до ноздрей бывшего племенного, напоминая, сколько душ погрязло своими лапами по локоть в крови.

Крови, крови, крови; ярко-алой, липкой и окропившей всех, всех и Огонёк, уставившейся на него мёртвым взглядом - нет, почему её глаза были открытыми, такими неживыми, остекленевшими...

Всё естество янтарноглазого передёрнулось, окатилось ледяным ужасом, и он резко задохнулся, на секунду забыв, как набрать лёгкие кислородом вновь. К горлу подкатила едкая тошнота, заставившая его торопливо проглотить встрявший в горле ком, а подобравшуюся к порогу его разума панику оттеснить и попытаться выдворить вон.

Нет, сказал он себе, у него всё было под контролем. Он не умрёт от этих ран - или, по крайней мере, этого не случится, если он доберётся до небесной обители. Мар ведь рассчитал свои силы, вцепился в него так, чтобы он не истёк во время своих поисков где-то близ границ, и смог исполнить то, ради чего тот его и послал...

Лапы котёнка окончательно подогнулись, и он упал, врезавшись мордой в сугроб. Его усилий хватило лишь на то, чтобы приподняться и безвольно рухнуть, но уже на бок, слегка поморщившись, когда борозды чужих когтей снова дали о себе знать. Идиот. Его старания не стоили и выеденного яйца. Пора было ему перестать отрицать очевидное и взглянуть в глаза правде: он заблудился.

Да что там, он даже не знал, куда, Звёзды его дери, он всё это время нёсся!

"Вот же жалость." - едкий, насмешливый голос раздался где-то будто бы вдали, на периферии. Дымок уже знал, кому он принадлежит. "Мар явно рассчитывал свои удары, ты это сам прекрасно знаешь. Так значит, всё же он кое-что не учёл. Что ты оказался слабее, чем он думал. Бесполезнее, чем..."

- Я доберусь до лагеря, - устало прохрипел котик, до сих пор упрямо не открывая глаз. Было достаточно и того, что образ его мёртвой сестры неустанно преследовал его злобным шёпотом в голове. Не хватало ещё, чтобы он ещё и её морду видел. Он итак сейчас на последнем издыхании находился; не было необходимости добивать себя окончательно. - Доберусь, мне просто нужно отдохнуть. Хотя-бы немного...

Отредактировано Дымок (2023-01-01 02:49:27)

Подпись автора

[В спазмах разбитых колен дрожит всё моё человечье]

"Что такое? Во рту свежего мяса денёк не подержал - и всё, развалился?"

Дымок чувствовал, как холод постепенно проникал в каждую фибру его тела, обжигающим морозом покалывал в его неокрепших мышцах и всё сильнее спирал грудь; бывшего крылатого будто к снегу намертво пригвоздило - вот насколько онемение охватило конечности мальчонки.

"Будь я на твоём месте, я бы не валялась здесь мёртвым грузом, как ты. Подумать только - послали какого-то дрыща, и всё для того, чтобы он просто помер на границах".

Он устало приоткрыл пасть, выпуская маленькое облачко пара в воздух, чтобы рассеянно проследить, как оно взвывает над его головой и, поднявшись выше, растворяется во мраке, оставляя одиночку в окружении снегопада, безмолвия и призрака прошлого. Или, иначе говоря, плода собственного, больного воображения, неустанно донимающего своего обладателя.

"Все старания крылатых насмарку... А ведь знаешь, зря меня в тот день зацепило. Растерзали бы тебя вместо меня - и дело с концом. В тебе даже достойной борьбы нет. С твоей незаслуженной кровью, наверное, вытекла?".

Честно говоря, он не так уж и хотел вставать. И, быть может, ничего страшного бы не случилось, если бы он полежал здесь ещё немного.

Котик вновь глубоко вздохнул и выдохнул. Удерживать мысли становилось всё труднее - те ускользали, словно песок сквозь пальцы, куда-то за пределы его черепной коробки, куда-то вне. Может, оно и хорошо, раз теперь гомон его сестры теперь едва ли его беспокоил. Мир же ведь не схлопнется, если он прямо сейчас не поднимется и не поспешит вопреки сугробам исполнять свой долг, так ведь?

Глаза медленно закрылись. Ему всего-навсего нужно прикорнуть, а там и будет виднее. Если он не умрёт от обморожения, то...

- Эй, ты!

Кончик уха слабо дёрнулся. Сознание слабо, но возвратилось к Дымку, заставив его нехотя обработать звук, что глухо донёсся до него... откуда-то. И даже не звук - голос, чей-то голос, причём живой. Понять это получилось через пару секунд; если слова Огонёк раздавались прямо в стенах вакуума сознания, то слова, которые только что достигли темношкурого, определённо имели... источник и направление.

Веки дрогнули и приподнялись. Зрение, как и ожидалось, сначала расплылось, заставив очертания попадающих в область бокового обзора деревьев превратиться в нечёткие линии, однако позже прояснилось, так что раненный слабо повёл головою в сторону.

И пропустил удар через сердце.

В первые мгновения фигура держалась поодаль, явно застигнутая врасплох увиденным зрелищем, и разобрать её черты было трудно. Но потом она чуть-чуть приблизилась - и юноше предстала возможность различить цвет её шерсти. Рыжий. И сам силуэт, он был явно не больше самого Дымка.

Всё внутри него упало вниз; естество в страхе зашевелилось, задёргалось, и котик даже отчёта себе не отдал в том, что его инстинкты взяли над ним контроль первыми. Он вскочил с такой резкостью, что его лапы с трудом удержали его ослабевшую тушу, чуть не опрокинув его назад. Шерсть на загривке вздыбилась в предчувствии надвигающейся опасности, а глаза, янтарные глаза дико округлились и вперились в причину рефлекторного ужаса.

Плохо, в панике заворошился рассудок бывшего крылатого, Очень плохо. Если теперь я Огонёк ещё и вижу, то мне даже надеяться ни на что не стоит. Видимо, мне хуже, чем я ощущаю. Значит, я уже...

И вдруг мысль оборвалась на самой середине. Чужой взгляд вперился в когда-то племенного по-другому, совсем незнакомым образом; его зелень наконец бросилась в диапазон обозрения темношкурого и вмиг того отрезвила. Окатила холодной водой осознания, но, благо, вернула в действительность.

Нет. У его мёртвой сестры были янтарные глаза. Такие же, как у него самого. Соответственно, точно не зелëные, не такие, которые сейчас взирали на него издали.

"Я совсем на холоде из ума выжал...", - и то, что это пришло ему в голову уже его собственным голосом, чуть было не заставило его облегчённо и истерически засмеяться. Правда, из горла вместо этого вырвался разве что невнятный звук, а морда так и застыла, затвердела под гнётом сплошной мерзлоты и изнемождения.

- Я...

Отредактировано Дымок (2023-01-06 02:17:55)

Подпись автора

[В спазмах разбитых колен дрожит всё моё человечье]

Так или иначе, договорить свою фразу у Дымка язык не повернулся и, видимо, вместо того, чтобы развязаться, совсем присох к нëбу - на одном-единственном слове тот и запнулся, пытаясь понять, что, собственно, он изначально вообще планировал сказать. Одиночка замер, разинув пасть, как рыба, выброшенная крепкой лапой речного на сушу, но к закономерному заключению так и не пришел. Или, по крайней мере, сделать это ему помешала фигура, которая решила продолжить выводить его на хоть какой-нибудь диалог:

- Всё хорошо, я не обижу. - котик пару раз моргнул и запоздало нахмурился, силясь обработать смысловую нагрузку услышанного, а затем его морда озарилась пониманием.

Ох. Кажется, он совсем не подумал о том, что своим состоянием он необратимо вызывал у незнакомки реакцию, к тому же свою, определённую. Особенно когда его морда, наверное, вся перекосилась от страха, да так, что теперь небесная (в её племенной принадлежности Дымок была полностью уверен) теперь вела разговор с ним нарочито-снисходительным, ласковым тоном. Как будто перед ней был какой-то... запуганный зверëк. С другой стороны, не то чтобы бывший крылатый мог утверждать, что он от него в данный момент чем-то отличался.

- Ты на территории Небесного племени. Я могу подойти ближе?

Юноша с трудом сосредоточил фокус внимания на кошечке, что держалась от него на расстоянии на другом конце поляны, а потом, замявшись, слабо кивнул.

Его глаза рассеянно наблюдали за еë движениями, за еë осторожным и медленным подкрадыванием, - если так подумать, именно таким образом охотники подбираются к своей добыче, только со спины, - и вместе с тем продолжали оглядывать сверстницу. Стали заметными некоторые детали: полос на еë шерсти не наблюдалось, зато вместо них были заметны всполохи более тёмных и светлых рыжеватых оттенков. И пока бывший крылатый так и стоял, не делая ни шагу дальше и не зная, как себя вести дальше, незнакомка тут же взялась за конечное решение ситуации.

Дальнейшие еë разъяснения напомнили, по какой причине он вообще оказался в том положении, в котором пребывал сейчас - раненный, изголодавшийся и, по мнению рыжегривой, "заблудший на чужие территории". Возможно, ему бы стоило развеять её заблуждение, сказав правду хотя-бы о своей прошлой принадлежности к Небесному племени, но в данный момент ему было трудно пошевелить даже губами; что уже и говорить про ведение бесед.

Прошлая принадлежность. А ведь в конечном счёте ему придётся снова занимать здесь место.

- Пойду, - еле-еле вымолвил Дымок, наконец сделав небольшой шажок навстречу когда-то соплеменнице. Стоило им обоим приблизиться друг к другу, как та предложила своё плечо в случае чего, на что еë спутник коротко кивнул и уже было начал уходить с ней, как она вдруг представилась.

Огнëвка.

Холодок прошил его позвоночник. Сердце в очередной раз шумно забилось в груди, и пусть мальчишка заставил себя успокоиться, в голове прочно засело ощущение схожести его сестры с его новой знакомой, которое и не думало проходить даже после того, как он понял, что он смутно, но помнил только что услышанное имя.

- Я... Я Дымок, - негромко выговорил котик, направившись бок о бок с Огнëвкой, должно быть, в сторону лагеря.

- лагерь.

Отредактировано Дымок (2023-01-06 21:06:21)

Подпись автора

[В спазмах разбитых колен дрожит всё моё человечье]

Главная поляна Неба

То, что наставница ведёт её учиться лазать по деревьям ясно как день. Единственное, что Огнёвке не ясно, почему Клюква выбрала не Берёзовый лес, не Дубраву или Бор, а...Дальние дубы.

Вряд ли взрослая знала, что связывает её ученицу с этим местом. Зато сама Огнёвка никогда не забудет того дня, когда она подобрала Дымолапа здесь.

На несколько тянущихся вечностью моментов она останавливается вросшим в землю дубом примерно там, где по её воспоминаниям она помогала ныне соплеменнику подняться. Тогда всё и в племени казалось лучше. Это было частью её хоть сколько-нибудь беззаботного детства, когда всё, их чего состоял её день было погонять соседей по Детской, пристать к Цветению или незаметно вылезти из палатки ночью.

— Часто считают, что рыжая шерсть мешает. - отвлекает её звонкий голос наставницы, приблизиться к которой ученица спешит, откинув все мысли на дальний план. Вместе с этим она оглядывает свой рыжий мех, потом шерсть наставницы и думает, что какая ж это проблема в густой листве или в сезон Листопада? Одни плюсы! - Ну, такое бывает, но для небесных это никогда не было проблемой. Другие племена так привыкли смотреть себе под лапы, что не замечают того, что наверху. Не удивлюсь, если такую хитрость придумали коты с пёстрой шерстью.
Клюква подмигивает ей, на что Огнёвка улыбается и преданно взирает на наставницу, готовая впитывать каждое её слово.

— Настала пора тебе почувствовать, что на самом деле означает быть небесной кошкой.

- Пф, я всегда ею была. Больше, чем любой Крылатый. - запальчиво говорит она, однако не теряя внимательности. Зелёные глаза неотрывно следуют за взглядом Клюквы, визуализируя все её слова. И Клюква определённо была права в том, насколько восхищена её ученица. Её хвост неконтролируемо подрагивал, а сама юница слегка перетаптывалась с лапы на лапу, явно ожидая того мига, когда её когти смогут вонзиться в кору.

— Давай я тебе покажу основы. Сначала мы выпускаем когти. Тянуться вверх надо передними лапами, задними подстраховывать себя. Потом ты отпускаешь одну лапу, опираясь на остальные. И постепенно поднимаешься. Главное - тянуться вверх, выгибать спину и не торопиться. Пока. - Огнёвка как завороженная наблюдает за пошаговыми действиями Клюквы, выполняя их шаг за шагом. Она одновременно с кошкой подходит к дереву, опирается на него передними лапами и почти жадно вцепляется когтями в кору. Это - сила её племени и их главная гордость.

И она должна овладеть этим в совершенстве.

Едва успевают отзвучать слова Клюквы, как ученица подтягивается передними лапами, следуя словам наставницы. Это кажется трудным и непривычным первое время, но вскоре рыжая небольшая фигурка оказывается на самой нижней ветке. Над головой слышны птичья трель и шуршание беличьих лапок, эти звуки там манят её, что ученица действительно не спрыгивает, как её просила кареглазая.

Нет, она взбирается выше.

С каждой веткой это даётся всё проще, а преследует юница одну цель - серого голубя средних размеров. Представляя, как покажет улов Дымолапу и тем самым утрёт нос Писколапу, она отталкивается от ствола дерева и перелетает на ветку и голубя. Этот прыжок почти обходится ей полётом с ветки вместе с добычей, но все кончается довольно удачно - Огнёвка вцепляется всеми лапами в ветку, с особым остервенеем вцепляясь в крыло своей добычи. Даже если Клюква кричит ей что-то снизу, она этого не слышит, оглушённая пульсом в ушах. Она поймала не какую-то мелкую полёвку. Она поймала настоящую добычу, под стать настоящему Небесному коту.

Подпись автора

I was a heavy heart to carry,
My beloved was weighed down,
My arms around his neck,
My fingers laced to crown



I'm so heavy, heavy,
Heavy in your arms

Рыжее пятно, олицетворяющее Клюкву, попадает в её непосредственное обозрение и дополнительно привлекает внимание строгим, если не грозным тоном, исключая любую возможность игнорирования замечания:
— Не стоило тебе охотиться. Пока то ты даже лазаешь криво.
Ей приходится собрать свою свою гордость, чтобы виновато не вжать голову в плечи. Рыжая опускает мёртвую тушку голубя на ветку, придерживая лапой свой улов, и поднимает виноватый взгляд на Клюкву. Ученице-то казалось, что лезет она достаточно неплохо.

Слава звёздам, что этот заносчивый пискля не видел.

Молодец, да, ты поймала! Не хочу тебя расстраивать, но гарантия твоего падения была велика.
И с этим Огнёвка никак не может поспорить. Только сейчас до неё доходит собственная реакция, что сердце, забившееся не хуже только что пойманной птицей, не ликовало от удачной охоты, а билось панически от близости пропасти. И вряд ли Клюква бы успела подстраховать её в этом случае.

— Не проверила, с подветренной ли ты стороны, не встала нормально на ветку… не говоря уж о том, что до этого приёма нам далеко. С каждым твоим рывком я думала: вот сейчас она сорвётся!

- Да поняла я... - неохотно цедит сквозь зубы зеленоглазая, недовольно распушив и без того растрёпанную ветром шерсть. Следующие слова вырываются ещё больше через силу, но скорее не как вынужденное извинение, а просто проблемное признание своих ошибок. - Сглупила, нарушила всевозможные правила охоты, я понимаю, но у нас дичи не то чтобы много, а здоровым приходится заменять больных, что я подумала...я не могу упустить этого голубя. Ради Цветение Звёзд и остальных.
Наравне с идеей похвастаться, это - чистая правда.

Задней мыслей она думает, что предводитель бы тоже вряд ли такое одобрил, а уж строгий взгляд Зимородок, будь она здесь, и вовсе не хочется представлять.

- Вернёмся в лагерь - отдашь голубя старейшинам, напомнив себе какая тебе повернулась удача. Всегда надо считать все за и все против. - на это рыжая ничего не отвечает вербально, а своё полное понимание указа старшей кошки показывает кивком. Она вспоминает, что из старейшин недавно перевелась в воины Седая Ночь, и это вызывает у рыжей смешанные ощущения. С одной стороны, не сделай этого чёрно-белая, Огнёвка бы имела дополнительный шанс показать ловкость и силу "простого народа" перед бывшей Крылатой, но в тоже время не хотела иметь ничего общего с сестрой Удушья Звёзд.

Когда Клюква заканчивает осматривать её и начинает спускаться, рыжая ученица следует за ней и по пути не выкидывает ничего лишнего. Просто спуск сам по себе вызывает некоторые трудности, особенно когда на дереве ты в принципе в первый раз, так ещё и с голубем наперевес. Можно считать уроком от самой природы. Но вскоре она понимает, как и куда ставить лапы, наблюдая за спуском Клюквы, и оказывается на земле без проблем.

— Закопай голубя. Не переживай, тренировка не отменяется,

Едва слышный выдох облегчения вырывается из её пасти. Худшее, что она могла представит за такое самоволие - вытаскивать блох у всё тех же старейшин. Видят Звёзды, ей бы просто не хватило терпения для такой работы.

— Лазаешь ты неровно, торопишься, нет равновесия: ты неустойчива, можешь упасть. Для охоты на деревьях это важно. Ты поднимаешься до нижней ветки и спускаешься. А я буду тут наблюдать. Начинай. - зеленоглазая с сжатыми зубами слушает речь наставницы, стараясь убедить себя, что критика со стороны наставницы объективно полезная и поможет ей не пропахать носом землю при меньшей удаче.

Поэтому она собирается с мыслями, превращаясь в сплошное внимание и концентрацию. Приближаясь к дереву, она пошагово вспоминает инструкции наставницы и действует так, как она говорила. Поставить лапы, вцепиться когтями, подтянуться передними. Она наконец вспоминает, зачем ей дан длинный хвост, координирует им свои движения, а взглядом намечает свой следующий шаг. Мышцы слаженно выполняют свою работу, послушные приказам хозяйки, и выносят её на нижнюю ветку, как и было приказано.
- Ну как? - обращается она к наставнице, желая узнать свои ошибки перед спуском.

Подпись автора

I was a heavy heart to carry,
My beloved was weighed down,
My arms around his neck,
My fingers laced to crown



I'm so heavy, heavy,
Heavy in your arms

- Неплохо. Тут дело всё в практике. Чем чаще пробуешь, тем лучше получается. Так что просто практикуйся, пока я не остановлю.

Огнёвка получает своеобразную отмашку от наставницы просто монотонно повторять спуски и подъёмы. Она кивает, перебираясь с середины ветки - та покачивается под лапами рыжей ненадёжной опорой, но верный длинный хвост помогает удержать равновесие. Ничего, успокаивает она себя, когда достигает безопасного ствола, с тренировками и чувство равновесия придёт.

Ей-то невдомёк, что Клюква вполне разумно собирается ей запретить самовольно тренироваться в лазанье, потому и план в голове зеленоглазой строится просто зубодробильной простоты. Она придёт одна, потренируется, а наставница будет довольна.

Со спуском всё ещё есть проблемки. До неё плоховато доходит, как же это делать, а просить помощи у Клюквы в виде дополнительного объяснения или совместного спуска ей элементарно не позволяет гордость. И эта же гордость почти доводит её до фееричного досрочного спуска, когда когти, куда лучше приспособленные к подъёму, нежели к спуску, просто соскальзывают. На это рыжая ученица выдаёт не менее фееричный поток ругательств, которые едва ли сами старейшины слышали, но вместе с этим не забывает цепляться за кору отчаяннее.
- Я в порядке! - сразу же сообщает она Клюкве, исключая её вопросы о самочувствие, и уже более удачно спускается.

Это не кажется ей монотонным. Соседи по палатке знают, как девчонка грезила идеей научиться "делу настоящего Небесного воина", поэтому даже подъём-спуск кажутся ей одной из лучшей работ. И это даже выматывает обычно неутомимую юницу. Мышцы с непривычки ноют, она уже вынужденно действует медленнее (и, признаться, вдумчивее), а после ещё пары таких упражнений хочется просто растянуться на несчастной ветке. Но Огнёвка с целеустремлённостью Чудища Двуногих выполняет задачу столько раз, сколько покажется Клюкве достаточным, при этом стараясь действовать максимально правильно и технично.

Отредактировано Огнёвка (2023-05-03 22:08:33)

Подпись автора

I was a heavy heart to carry,
My beloved was weighed down,
My arms around his neck,
My fingers laced to crown



I'm so heavy, heavy,
Heavy in your arms

Клюква, видимо, всё же замечает её усталость и заканчивает тренировку. Огнёвка, в конец уставшая маяться с правильным спуском, просто спрыгивает, как до этого Клюква. Не исключено, что за это она бы тоже могла получить, но Клюква выносит общий приговор:
— Улучшение навыка на лицо. Молодец! В следующий раз работай в том же духе. - наставница явно горда ей, что сказывается и на самой ученице. Она приосанивается, визуально даже став повыше ростом, и смотрит лучащимися зелёно-жёлтыми глазами на кошку.

Радоваться, правда, всё равно рано.

— И, кстати, про следующий раз. Как бы я не ценила твою заботу о племени, я хочу быть уверена в твоей безопасности. Поверь, мне это важно. Так что никаких, слышишь, никаких самостоятельных тренировок! Я запрещаю лазать по деревьям без присутствия взрослых. Хотя бы пока. Можешь считать это наказанием, как хочешь. Но ты обязана понять, что правила безопасности действуют на всех.

Визуально заметно, как Огнёвка закатывает глаза. Да, вполне ожидаемое решение наставницы после того выкрутаса, что она устроила в погоне за голубем. И погоня эта действительно могла окончиться какой угодно травмой, но не закончилась же? Однако открыто спорить с наставницей она не начинает, за всё это время поняв одно - в этом они совершенно одинаковы. Ни одна своим упрямством и напором не уступала другой, поэтому и спор был бесполезен.
- Почему ты начала учить меня лазанью так поздно? - спрашивает она без упрёка, однако и удовольствия в её голосе мало. Она отходит к зарытому голубю, но недостаточно далеко, чтобы не услышать слова Клюквы:
— Твоему падению огорчилась бы не только я. Сама это знаешь.

Она хмуреет на глазах, становясь ещё более серьёзной, и не менее серьёзно кивает.
- Я никогда вас не подведу. - чеканит она, сама не зная, кому адресованы это слова больше - самой себе или Клюкве. Она наконец достаёт птицу из под земли, отряхивая улов, и шагает за наставницей.

Каждый шаг, приближающий рыжую к лагерю, а значит и к палатке целителя, давался ей всё труднее.

лагерь Неба (палатка целителя)

Подпись автора

I was a heavy heart to carry,
My beloved was weighed down,
My arms around his neck,
My fingers laced to crown



I'm so heavy, heavy,
Heavy in your arms

[indent] - из лагеря если бы не господь, этот отыгрыш сейчас бы не висел в этой теме...

Дымолап шёл неспешно, не сковываясь в движениях: вместо того, чтобы хмурить брови и по привычке поджимать линию губ, он наоборот тянул шею вверх, навстречу вечерним лучам, приятно греющим щёки, нос и бока, и слегка прикрывал глаза, будто бы от усталости. Но, впрочем, слегка раскачивающийся хвост и уши, всё ещё внимательно реагирующие на каждый неосторожный шорох близи, говорили о том, что тело кота всё ещё давало подсознательные охотничьи реакции, хотя сам он, кажется, в данный момент был не особо настроен на поиск добычи.

В конце концов, прогулка, которой поспособствовало предложение Огнёвки, слишком расслабила его, так что он просто планировал как можно спокойнее насладиться этими тихими, уютными мгновениями, прежде чем вернуться назад.

Хотя кое-кто, кажется, имел немного иные планы на проведение вылазки. Вдруг рыжий хвост взметнулся прямо перед глазами Дымолапа, и он тут же затормозил. Вскинув голову, он слегка наклонился в сторону, заглянув за спину ученицы, и только раскрыл пасть, чтобы что-то её спросить, но так ничего и не выдал, когда угадал в её стойке охотничью. Выглянул вперёд ещё раз - наконец заметил едва видное копошение где-то вдали в траве, из-за которого Огнёвка и остановилась.

Темношкурый тихонько отошёл на два шага вперёд, замерев так, чтобы и не спугнуть дичь резкими движениями, и не мешать охотнице. Он проследил за тем, как она крадучись пробралась дальше, а потом, подгадав нужный момент, оторвалась лапами от земли и совершила стремительный наскок на птицу.

Через пару секунд пернатая уже находилась в зубах у рыжегривой, которая, сжав свой улов покрепче, рывком подняла голову, дабы продемонстрировать пойманное соплеменнику. Честно говоря, он и не знал, отчего именно он тут же, бездумно улыбнулся: тому, что Огнёвка всегда рвалась что-то да сделать, за чем-то погнаться, или тому радостному блеску и оживлённому виду, с которым она обернулась и теперь воодушевлённо глядела на Дымолапа.

Небесный и сам только начал делать несколько шагов в её сторону, но вдруг начал замедляться, когда начал осматривать местность, в которую завёл их обоих путь.

И обнаружил, что находится на Дальних Дубах.

Кончики ушей чуть дёрнулись. Глаза бывшего Крылатого начали скользить по территории более внимательно, задумчиво: мысленно кот уже был совсем не в этом моменте. Может быть, всё ещё на этих территориях, но уже в более раннем промежутке времени.

Перед его глазами была только студёная ночь пятилунной давности. Он, находящийся где-то по горло в рыхлом снегу и обещающий себе, что он обязательно встанет, пойдёт дальше.

И рыжее знамя, появившееся где-то сбоку, на периферии его почти затуманившегося зрения, которым вскоре оказалась Огнёвка.

Интересно, что бы было, пойди всё совсем иначе? Если бы ученица - тогда ещё котёнок - не решила сбежать из лагеря, не добралась до этой самой части леса в ту полночь, то как бы всё развернулось? Смог бы ли Дымолап, как и клялся, собраться с последними силами и продолжить путь? А если даже и так, то сколько бы он смог пройти? Разве он бы не упал, едва пройдя хотя-бы какое-то жалкое расстояние от того места? Свело бы ли стечение обстоятельств хотя-бы кого-то навстречу ему... или бы он просто продрог окончательно, так и не дотянув до того момента, когда сумерки бы отступили, давая место потихоньку светлеющему небу?

Ведь есть столько вариантов, как могли бы развернуться все эти события...

Чьё-то прикосновение, а затем - слегка навалившийся вес с другой стороны вдруг выдернули старшего оруженосца вон из своих мыслей. Он удивлённо проморгался, когда почувствовал, что фантомное ощущение холодка, смутно запомнившееся ему благодаря тем беспросветным дням до возвращения в племя обратно, сменилось на что-то более живое, что-то тёплое. А затем, стоило его взгляду упасть на смотрящую на него Огнёвку - отмер от чего-то, заставлявшего его выражение морды неметь, и вторил новому чувству улыбкой.

Живой. Тёплой.

(Ведь именно оно и сопровождало его дальше в течение всего Сезона Голых Деревьев, даже когда он был снаружи, на холоде; его сердце согревалось от малейшей мысли о том, что рано или поздно мороз ослабит свои тиски, когда его лапа только ступит в палату учеников, и там окажется рыжая фигура, готовая утянуть его в объятья, от которых оцепенение, охватывающее мышцы, окончательно отступит)

(Ведь именно поэтому стужа стала другой, более отдалённой, более терпимой; менее крепкой, менее угнетающей)

- Дым, - внезапно позвала ученика Огнёвка, - сокращение его имени давно стало для него вполне обычной вещью, - и тот вопросительно взглянул на неё, следя за тем, как она отстранилась и для чего-то встала напротив. Как он понял по тому, как она держалась - в боевую позу; по тому, как она смотрела - с каким-то скрытым мотивом, с почти-хищным блеском в глазах, но в данный момент - скорее с азартным. - Давно у тебя не было боевых тренировок?

По её тону, по её вопросу он понял всё.

И поэтому его тело тут же двинулось, чтобы принять ту же стойку. Он не стал ничего говорить - знал, что Огнёвка не станет дожидаться ответных заявлений, ведь она даже не спрашивала - лишь давала время, чтобы подготовиться.

И он сделал это. Понимая и принимая начала боя, отскочил в сторону. Затем - собрался сделать выпад вперёд, но соперница опередила его, оттолкнув его лапами, а потом, как только он стал терять равновесие, подсекла его. Только из его груди вырвался удивлённый выдох - контрольный удар по ушам, а затем, когда он только приподнялся на своих четырёх полусогнутых - толчок и встречный, резкий вес на спину, заставивший окончательно утратить опору и повалиться наземь. Задняя лапа тут же оказалась в капкане чужих челюстей.

- Одумайся, всего этого всё ещё можно избежать, - полушутливо-полужалостливо выдал Дымолап, пытаясь подгадать нужный момент для того, чтобы вырваться. Правда, Огнёвка решительно не давала ему на то шанса: её пасть уже потянулась в сторону его макушки. - Оставь хотя-бы мои уши целыми!

Рыжая бестия к его просьбам так и не внемлила. Впрочем, он в этом и не нуждался: ему удалось резко кувыркнуться так, чтобы вскочить на свои неустойчивые конечности, и в качестве жеста недовольства попытаться шлёпнуть наглеющую ученицу по морде... да только вот её реакция оказалась куда быстрее, так что тот вскоре оказался в безжалостном захвате её зубов.

Ему оставалось разве что помянуть свои части тела жертвами собственного сущего безрассудства. Попытка наскока принесла гораздо меньше пользы, чем его предыдущие немногочисленные атаки: кошка сразу увернулась и сделала наскок, но столь неловкий и слабый, что Дымолапу для защиты было достаточно просто отойти подальше. А вот ей самой пришлось несладко: она тут же перевалилась вперëд и бухнулась наземь.

Кажется, "сеющая хаос и ужас" хищница наконец выдохлась и исчерпала всю свою злобность и бесноватость, удивительным образом умещающуюся в таком неказистым ростом теле.

- Я смотрю, Клюква растит и впрямь страшного соперника, - плюхнувшись где-то рядом, выдохнул темношкурый, глядя сверху на поверженного собственной лихостью "зверя". Несмотря на напускную лёгкость его тона, после такой взбучки держался он и вправду из последних сил: одного лишь толчка хватило бы, чтобы он завалился и лежал послушным, усталым пластом так же, как и Огнёвка.

Отредактировано Дымолап (2023-07-30 22:56:38)

Подпись автора

[В спазмах разбитых колен дрожит всё моё человечье]

- Уверена, Ворон гордится твоими полётами.

Дымолап чуть наклонил голову в сторону Огнёвки и опустил её, встречаясь с её полуприщуренными глазами. Будь оруженосец чуть внимательнее, то наверняка бы прислушался к своему чутью быть наготове, однако поддёрнутое пеленой сонливости сознание пропустило этот сигнал мимо: кот заторможенно наблюдал за тем, как рыжие лапы потянулись к его морде, даже не шелохнувшись, и стоило ему только начать осознавать странность этого жеста, как хищница в лице ученицы внезапно захлопнула "ловушку", сведя передние конечности вокруг его шеи и потянув его вниз. Темношкурому ничего не оставалось, кроме как выдохнуть растерянное "ой" и без сопротивления повалиться вслед за бестией.

От немилосердного удара носом об землю спасла шерсть зеленоглазой, защекотавшая ноздри, из-за которой небесный фыркнул, с трудом сдержав чихание, а потом слегка переместил шею, чтобы оказаться в более удобном положении. Не то чтобы у него были силы даже пытаться приподняться, однако для пущей уверенности в своих намерениях не оставлять Дымолапу и шанса Огнёвка поближе приникла к его боку, коварно ухмыляясь тому. О, она точно бы не могла упустить такой возможности.

Значит, в их нелепой схватке Огнëвка всё же одержала победу.

Воспитанник Ворона не решил оспаривать этот факт и делать что-то, чтобы поменять текущую данность, и даже наоборот - в знаке признания собственного поражения окончательно расслабил ноющие мышцы и после того, как рыжегривая положила голову ему на плечо, в ответ прижался щекой к её макушке. Кот какое-то время медленно обводил дубовую чащу усталым взглядом, заметив, что солнце почти скрылось за кронами и кустами. Как ни странно, это не отозвалось в нём побуждением вскочить, вспомнив, что это было им знаком подсуетиться и вернуться обратно.

Он даже лишь ещë больше расслабился и спустя мгновение начал рефлекторно вторить мурчанию, вырвавшемуся из горла Огнёвки.

- Спасибо, что согласился на прогулку.

Оруженосец чуть повернул голову, чтобы смотреть на кошку прямо, а затем мягко, доверчиво улыбнулся.

- А тебе за то, что пригласила на неё. Я рад, что мы решили выбраться сюда сегодня.

Какое-то время они оба погрузились в молчание, которое вскоре начали развеивать неторопливым диалогом. Темношкурый кивал и время от времени бросал в ответ фразы, но вскоре вымотанность начала брать своё: зевков стало больше, глаза пару раз успели захлопываться на несколько долгих мгновений, а начавшее темнеть небо и вовсе перестало настораживать здравую часть рассудка. Нет, безусловно, мысль о том, что сейчас как раз было самое время идти в лагерь обратно, если они не хотели опоздать до наступления сумерек, но... честно,  она в конечном счёте утратила всякое значение для Дымолапа.

Небесный позволил векам вновь сомкнуться, уверив себя, что он прикрыл глаза лишь ненадолго; то, что голос Огнёвки стал доходить до него всё меньше и меньше, он не заметил совсем, как и то, что это теперь его голова опёрлась об её плечо.

Он зевнул снова и, уловив что-то похожее на упоминание кого-то из их наставников, едва слышно протянул:

- И не заметят, что нас нет...

А затем - окончательно и бессовестно поддался сонливости, уснув прямо в траве и где-то совсем далеко от лагеря.

Отредактировано Дымолап (2023-07-30 22:51:43)

Подпись автора

[В спазмах разбитых колен дрожит всё моё человечье]

таймскип на некоторое время после этого, тайминги никого не щадят

Снег, кажется, и не собирался хотя бы чуточку менее плотным слоем ложиться на землю. И облегчать задачу по продвижению сквозь него, например, котам с не настолько длинными лапами, чтобы не испытывать никаких трудностей  с этим, тоже не спешил.

Огнёвка устало фыркает, остановившись на миг, чтобы перевести дыхание. Путь от лагеря до Гремящей Тропы и обратно занимал у неё больше сил в сезон Голых Деревьев, чем она могла подумать. И, надо же, когда-то она прыгала по подобным сугробам, будучи ещё более коротколапым котёнком и оруженосцем, и, кажется, испытывала только азарт от таких прогулок.

Теперь же, усилия, требуемые для этого пути, её не шибко радовали. Морозы выходили просто собачьи, что сказывалось и на добыче, и на продолжительности, которую патрули могли проводить вне лагеря.

С другой стороны, никто не хватается её, когда она уходит к самому краю их территории, чтобы после перебежать через дальнюю Гремящую Тропу в поиске серой полосатой шкуры. Тем более, Огнёвка исправно охотится всякий раз, стоит оказаться вне лагеря, абсолютно уверенная, что не имеет право прохлаждаться просто так.

Пусть и причина, по которой они с Коршуном стали часто лицезреть морды друг друга, тоже не является пустяком.

Огнёвка в некотором сомнение касается лапой снежного наста, проламывая его, и с поджатыми губами смотрит себе под лапы. Всё в соседнем племени казалось...слишком сложным, слишком живо напоминало время правления Крылатых, и это было явно не то, что Огнёвка когда-либо хотела видеть и слышать снова. Необходимость помочь соседям была столь сильной, но она не могла полностью довериться Отблеску. Всё чаще он посылал её то по одной просьбе, то по другой, будто Клюквы на должности глашатая не существовало, и тот факт, что он до сих пор не пришёл к Лунному камню...

Зеленоглазая раздражённо встряхивается - в конце концов, окажись она на месте пятнистого предводителя, наверняка бы тоже была растеряна и боялась предстать пред ликом звёзд. Хорошо, что ей это не грозит...

Воительница продолжила своё шествие, внимательно принюхиваясь с приоткрытой пастью, даже если мороз щипал нос. Ей было необходимо принести что-то для Пёрышко в частности и не забыть про Дымоликого, оставшегося с младшим братом.

Тепло, несмотря на окружающий холод, снова коснулось межреберья. Достаточно воды утекло с тех пор, как она узнала про обман дымчатого кота, и не так много с тех пор, как он обратился к ней с новостями о том, что среди спасшихся Крылатых растёт его младший брат, Пёрышко, но малец уже успел стать неотъемлемой частью рутины рыжешкуой воительницы. И хотя она до сих пор ловила заинтересованные и хитрые взгляды, направленные на неё с Дымоликим, стоило хоть кому-то из них свернуть с добычей в Детскую ко второму, что никак не соотносилось с количеством прожитых младшим и ею лун, забота о котёнке отдавалась чем-то правильным и приятным внутри.

Дарить то, чего она не получала от матери сама - эта мысль тепло оседала у неё в голове, когда она сворачивалась по ночам вокруг младшего, умиротворённо ощущая пушистый бок Дымоликого рядом.

Три мыши попадаются ей по пути. Не так-то и много, совершенно не то, что она смогла поймать на Рассветное Оперение, но куда лучше, чем ничего. Иногда ей казалось, что Детская всё равно влияет на её способности воительницы, пусть она и не является настоящей королевой. И поэтому слабая мысль понимания, почему Зимородок сбежала из детской при первой же возможности, закрадывается и у неё, но не даёт толком развиться.

Ведь ничто не мешало ей при этом уделять внимание своей дочери, как та это делает по отношению к Пёрышко, но она ничего не сделала для этого. И стать похожей на неё - последнее, чего вообще хочет Огнёвка-

Хруст снега рядом с собой выводит её из мыслей, и она растерянно застывает, покрепче сжав мышиные хвостики в пасти.

- Дым? - вырывается краткая форма чужого имени, и кошка почти запинается, отведя взгляд в сторону. Сколько бы восходов солнца не прошло с того злополучного дня на территории Речного племени, она не до конца понимала, что между ней и Дымоликим. Вынужденное партнёрство? Дружба, связавшая их двумя обманами -  о шпионаже и том, как на самом деле они встретили Пёрышко?

Иногда ей казалось, что всё снова было как прежде. Потом, сморгнув наваждение, понимала, что ничего уже не могло стать как прежде между ними.

- Ты должен был присматривать за Пёрышко, - ворчливо осведомила кошка, нагоняя соплеменника с недовольно нахмуренными бровями. -  или тебя королевы из Детской выгнали?

Она выдыхает, сбрасывая напряжение, и закапывает свою добычу, поведя тёмными ушами - молчаливое приглашение прогуляться. Это место знакомо им обоим до последнего корешка, связано со столь многими воспоминаниями...

Их история началась здесь, таким же снежным днём незадолго до Совета, и ей хочется рефлекторно прижаться к тёплому тёмному плечу рядом, разделяя воспоминания.

Огнёвка делает шаг ближе к воителю.

- Как он там, не скучает? Надеюсь, Отблеск скоро посвятит его в ученики и, хочется верить, что кому-то стоящему. Не каждый выдержит такую энергию, - воительница хмыкает, вспоминая свои лихие похождения, и идёт какое-то время молча.

Тишина давит на затылок, то, что она собирается сказать - на гортань.

- Я разговаривала с Коршуном сегодня. Положение дел у Мрака становится всё страннее.

Подпись автора

I was a heavy heart to carry,
My beloved was weighed down,
My arms around his neck,
My fingers laced to crown



I'm so heavy, heavy,
Heavy in your arms

Сколько бы лун с того дня не проходило, кажется, мы до сих пор можем понять то, что у другого на уме, в мыслях вздохнула воительница, внимательно всматриваясь в потерянный взгляд Дымоликого.

Она помнила это потерянное выражение с самого детства, часто не зная, как вести себя с этим. Стоило ли пытаться расшевелить соплеменника или дать ему побыть одному, сложить мысли воедино?

О, конечно, игнорировать проблемы, отсиживаясь в на первый взгляд уютной тишине, всегда было проще. Но и она всегда лезла в то, о чём любой другой здравомыслящий кот даже не задумывался.

Вздох теснится в глотке, и рыжая выпускает воздух, отвернувшись. Это - её маленький побег, маленькая капитуляция перед проблемой, которую она может позволить себе только перед тёмношкурым соплеменником. Они поговорят о том, что не было решено лунами, обязательно поговорят позже-

Когда? Сколько ещё они будут неловко сталкиваться на пороге Детской, прятать глаза, как нашалившие котята, объединяясь лишь тогда, когда за ворохом собственных проблем замечали фигуру Пёрышка?

Всё было слишком сложно. Всё тянулось слишком долго, с того самого дня, когда их пути едва пересеклись. Но она наивно полагала, что всё может быть решено в краткие сроки. Как, если они едва разговаривают?

Неудачное место для воссоединения вышло.

- Я...на самом деле не совсем. Пёрышко выгнал. Ну как выгнал... Просто стал дразнить, что я совсем в детской сноровку потеряю и наверняка даже за мышью не смогу угнаться. А я вот и... тут.

Она оглядывается - не обнаруживает никаких признаков ловли добычи, крови или хотя бы запаха оной.

- Я начинаю ему верить, - хмыкает, кивнув, но спустя секунду застывает, громко цыкнув. - в смысле, не тому, что ты плохой охотник, а тому, что сидение в Детской нас обоих дряхлыми старейшинами сделает. Ума не приложу, как королевы высиживают все шесть лун там. Не знаю, конечно, может, им легче, потому что это их котята, но-

Слова начинают сплетаться в клубок, который ей не под силу выдавить из себя. Она любила Пёрышко, возможно, именно так, как матери любят своих котят любыми, но, пребывая в Детской, ощущала слишком различные чувства.

Почти всегда отрицательные.

У Огнёвки не было положительных воспоминаний об этом месте. Подношение счастья Зимородок некому было делать. Вместо теплого бока и интересных сказок, которые сейчас она украдкой, воровато подглядывает у настоящих королев, она помнит только холод и едва слышное рычание на Крылатых. Когда Цветение Звёзд нашёл на обгоревшей земле птичьи перья и принёс их в лагерь кошкам, дабы те порадовали своих котят, мать увела её знакомиться с азами охоты, демонстрируя изменившийся до неузнаваемости мир даже для неё.

Она наблюдает совершенно другое сейчас - новое Небесное племя или просто пример настоящих семей? Для Пёрышка хочется быть такой же. Правильной, любящей, справедливой, согревающей. Но она так часто притворяется спящей, когда Дымоликий вечером ступает в палатку, так часто ускользает из лагеря в любое другое время.

Так растерянно смотрит на королев, ещё молодых или опытных, кидает взгляды на их спутников и выдыхает, поворачиваясь к Пёрышко. Она всё недо- : недо-королева, недо

- Коршуном? - Огнёвка дёргает ухом, обернувшись через плечо и с непониманием смотря на кота. Она же, кажется, уже говорила о них? - Мраком?

- Дымоликий, ты меня вообще слушаешь? Хотя бы иногда?

Его полное имя горчит на собственном языке, и рыжая вновь замолкает, отведя взгляд. Сожаление привычно маскируется под недовольный вздох.

- Я уже, кажется, упоминала, насколько странным становится поведение Сумрачного лидера. Он пропадает, становится нервным...Цветение Звёзд бы не допустил этого, - лёгкий намёк, скользнувший в акценте голосом. Она помнит, прекрасно помнит и с некоторых пор понимает, почему янтарноглазый казался таким незаинтересованным, когда дело касалось революции. Теперь, когда она знала правду, изменилось ли что-то в восприятие её соплеменника?

Теперь, когда его мысли казались дальше от неё, чем когда-либо, она даже не могла предположить, о чём кот думает.

Зато теперь вполне слышала.

- А ты что, тоже жить не можешь без помазанника Звёздного? - едкий вопрос раздаётся, должно быть, резче, чем она даже планировала, но сейчас брать слова назад должна была явно не она. - Тебе напомнить о том, каким блестящим предводителем был Удушье Звёзд? Ты хочешь, чтобы всё повторилось, но в другом племени? Кровавая Луна - в том числе, снова страдали невинные коты? Почему бы не исправить всё заранее? - давнее, не зажившее толком, заставляет расцепить зубы вновь. - Хотя чего я жду от такого же Крылатого..

Воительница отворачивается, не собираясь более продолжать начатый разговор. Ей действительно стоило избавиться от навязчивого образа "другого" Крылатого, который выстроился у неё вокруг Дыма.

Сравнение, прилетевшее в спину, заставляет мгновенно обернуться, блеснув не такой привычной злобой в глазах, но...обидой. После всего, через что они прошли, после всей той лжи, которую она разделила с ним, он смеет?...

Рыжая, может, и сильно мельче визуально, но встаёт на крепкие задние лапы, чтобы пихнуть передними в бок. Сил на это хватает.

Отредактировано Созвездие Огней (2024-02-25 00:55:00)

Подпись автора

I was a heavy heart to carry,
My beloved was weighed down,
My arms around his neck,
My fingers laced to crown



I'm so heavy, heavy,
Heavy in your arms

Чужое тело под лапами более не ощущается; нет больше тепла, длинной шерсти, в которой она так часто искала утешение, в которую она зарывалась холодными ночами, и прикосновение которой ощущала своим боком так много раз, куда бы они не направлялись. Будь то это охота или ранний патруль, наказание, Дымок-Дымолап-Дымоликий всегда был рядом, и без него любой шаг представлялся абсолютно невозможным, не то, что сложным.

Но она ошиблась. Снова. В том, с кем бок о бок вышла из Детской и шагнула в воинскую палатку. Слишком непозволительно большой срок знакомства, чтобы ошибаться так серьёзно дважды.

Она явно начинала терять хватку.

Тёмно-серая фигура валится на снег, ведомая силой её лап. Серое поверх белого удивительно контрастирует, невпопад мелькает в голове воительницы, пока белоснежное не окрашивается алым.

Кровь на снегу выглядит ещё ярче.

То, что сверкает из под потревоженного снежного настила, блестит слишком неестественно для кошачьего глаза. Очередное творение Двуногих - мысль достаточно спокойная для того, кто с оными встречался только в роли нарушителя спокойствия и видел в них только забавный элемент, нелепо-смешное украшение к воительской жизни.

Недооценивать, видимо, сугубо её привычка.

Хрусть, кровавое чавканье и кошачье шипение не доносятся до ушей первое время. Огнёвка лишь стоит с растерянным выражением морды и глаз, взирая на то, что разворачивается перед ней.

Потом эти звуки оглушают.

- Дым...Дымоликий... - горло как будто перехватывает ловушка Двуногих, идентичная той, кто вонзилась в лапу её соплеменника, даёт вырваться лишь слабому, поистине задушенному от ужаса хрипу. Задние лапы внезапно изменяют ей, когда кошка пытается двинуться к корёжащемуся на снегу воину, подкашиваются и едва ли не заставляют рухнуть рядом.

Потому что она знает: не случись их ссора, через пару шагов это она оказалась бы на его месте, потому что именно она шла туда.

Если бы она была вместе с Зимородок во время обвала, как и хотела в детстве, смогла бы она помочь? Или была бы вынуждена так же беспомощно смотреть на то, как безликие, безучастные до кошачьего горя камни хоронят её последнюю надежду на признание?

Вместе со рваным выдохом из грудины вырывается сдавленный, едва слышный вой, и она кидается ближе, наклоняясь к железной конструкции. Прямо сейчас совершенно не важно, есть ли в округе ещё такие, не важно, если она сама попадёт хоть в сотню таких же, нет, она даже заслуживает это, но никак не Дымоликий, напоминать про прошлое которого она не имела никакого права.

- Мы что-нибудь придумаем...я придумаю...оно же должно как-то открываться, верно?... - панически шепча почти что скороговоркой под нос, рыжая попыталась навалиться на механизм с другой стороны, частично ощущая грубыми подушечками лап холодные зубья, но испуганно отшатнулась в сторону, стоило ей понять, что действия могут причинить куда больше вреда, чем пользы.

Патрули же должны подмечать все странности, так почему?... - она так и не понимает, что хотела спросить у себя самой.

Целители лечат переломы, разве нет?... - мысли скачут в стороны, как разбегающаяся от неудачливого охотника добыча, не даются в когти, ускользают, оставляя в голове звенящую пустоту, и воительница оказывается с другой стороны, кладя окровавленную лапу на дрожащий бок, продолжая нашёптывать слова, что сливались в один монотонный бред.

Никакой пользы.

Она бы и рада поменяться местами, примёрзнуть тут, среди сугробов, но едва ли это представлялось физически возможным.

Откуда-то послышался странный шум шагов, и Огнёвка было обнадёженно вскинула голову, но тут же разинула пасть в оскале и шипение. Прямо к ним приближались никто иные, как Двуногие, и надо быть слепым и глухим котёнком, чтобы не знать, чем такие встречи сулили лесным котам.

- Я не отдам тебя им, слышишь? - Если Звёзды до сих пор не смогли, то не могут же какие-то Двуногие?...

Она для них - помеха совершенно незначительная, и это становится ясно в тот же миг, когда Двуногие, не сильно обращая внимание на шипящую и загораживающую кошку, наклоняются к тому, что сами свершили. На Огнёвкин взгляд не происходит ничего хорошего, и её попытки мельтешить рядом, всматриваясь в морду тёмно-серого кота, могли бы принести хоть какую-то пользу, если в какой-то миг огромные существа не подняли бы того на свои голые огромные руки.

Что они сделали? Что произошло? Что произойдёт?

Её в этих вопросах - нет, она и так натворила всё, что могла.

Всё, что она может сейчас - испуганно смотреть в янтарные глаза, пытаясь хотя бы на миг уловить ответный взгляд, и на грани слышимости выдохнуть чужое имя.

Блик старше, он же должен?...

Лагерь Неба

Отредактировано Созвездие Огней (2024-03-11 20:46:28)

Подпись автора

I was a heavy heart to carry,
My beloved was weighed down,
My arms around his neck,
My fingers laced to crown



I'm so heavy, heavy,
Heavy in your arms