[ Главная поляна Лагеря —> ]

   А вот когда Лучехвост сказал, что у него есть какие-то дела с Горечью Звёзд, Коготь немного удивилась, однако не стала спрашивать. Да и тем более её брат уже взрослый и у него есть своя жизнь и свои помыслы. Пусть разбирается, она мешать не будет. Поэтому она, опираясь на любые попадающиеся под лапу предметы, проковыляла в палатку Наледи и окликнула её.
   — Прости за беспокойство, Наледь, — тихо замяукала она, стараясь звучать менее хрипло и более бодро. — Мы столкнулись с барсуком в лесу. Он убежал, но...

   Она чуть-чуть повернулась, обнажая раны на шее. Хотя они были видны и невооружённым взглядом, без необходимости вглядываться в шерсть кошки.
   — Солнечник тоже ранен. Барсучиха откинула его, и тот повредил спину. А меня схватили за шею.

Подпись автора

ты еще не знаешь, насколько всё это будет всерьез
у меня осталось два часа до рассвета
и еще один нерешенный вопрос...

[indent] Медленный вдох — такой же медленный выдох. Наледь с силой стискивает зубы и взгляд её бликует какой-то странной суровостью, когда она смотрит на Коготь. Глазами скользит по окровавленной бурой шкуре, щурится слегка, и кивком головы указывает на подстилку, предлагая — нет, указывая воительнице лечь.

[indent] — Замолчи и не болтай, если не хочешь потерять вообще всю кровь, — голос звучит монотонно, и словно лишается всяких эмоций; таким он становится всякий раз, когда Наледь выполняет свою работу: слишком серьёзным.

[indent] Едва она помогает Коготь осторожно опуститься на землю, как тут же появляется следующий пострадавший: — надеюсь, это всё, — не потому, что ей не хочется работать, но потому, что переживает за каждого сильнее, чем порою демонстрирует.

[indent] — Я помогу, — мягко, аккуратно касается бока Солнечника, попутно рассматривая полученные им травмы, и тут же в голове оценивает масштаб бедствия. Неторопливо шагает подле воителя лапа в лапу, помогая добраться до ещё одной мшистой подстилки, и с бережной заботой укладывает соплеменника на землю. — не двигайся.

[indent] Не глядя достаёт из своих запасов лапчатку и ноготки — наизусть знает каждое растение и его место в своей обители, и принимается тщательно их разжёвывать, пока не образуется однородная масса. Сначала Коготь. Целительница осторожными движениями накладывает часть получившейся кашицы на раны воительницы, несильно прижимая их сначала языком, будто вылизывая, после — лапами, и закрепляет получившийся компресс паутиной, чтобы лучше держался. Солнечник, кажется, внешне пострадал не так сильно, поэтому оставшейся мази хватает, чтобы покрыть ею самые глубокие раны и предотвратить возможное заражение. Ясные голубые глаза вновь проходятся вдоль позвоночника пятнисто-рыжеватого кота, и на этот раз Наледь использовать ракитник: в этом случае он должен помочь. Вновь пережёвывает растение и делает припарку на чужой спине, фиксируя её паутиной, а после выуживает из запасов пару цветков зверобоя, опуская их подле лап каждого из больных.

[indent] — Съешьте это, поможет прийти в себя, — смотрит внимательно-нежным взглядом и слегка улыбается уголками губ. — на несколько дней останетесь тут, дальше посмотрим по состоянию. Но если узнаю или увижу, что кто-то из вас хотя бы попытается выйти раньше, чем следует — подмешаю в еду ягоды остролиста.

[indent] Наледь коротко вздыхает и отмечает про себя, что следует выбраться за травами: утренняя вылазка, в которую она собрала несколько растений, будто прошла бесследно: — не думала, что придётся воспользоваться ими так скоро, — тут же вспоминает, что её звала к себе Горечь Звёзд, и нутро скручивается в узел, пусть даже в тот момент старая подруга выглядела добродушно.

[indent] — Отдыхайте и двигайтесь как можно меньше. Я попрошу принести вам свежей еды. И, пожалуйста, не геройствуйте. Если не долечить ваши раны до конца, может стать только хуже. Коготь — поменьше болтай, Солнечник — не напрягай спину, — набрав на кусочки мха чистой воды и разместив их возле соплеменников, целительница направляется к выходу, но останавливается возле него и оборачивается через плечо; точёная мордочка снова озаряется привычной теплотой и материнской улыбкой. — вы большие храбрецы, спасибо, что защищаете племя, а теперь позвольте мне защитить вас, — и, взмахнув напоследок пышным хвостом, выпархивает бабочкой на поляну.

главная поляна ----->

Хоть Солнечнику и было неловко, но из-за этой проклятой слабости собственные лапы подчинялись ему с трудом, так что помощь целительницы пришлась кстати.

— С-спасибо, Наледь, — негромко поблагодарил он, укладываясь на подстилку. Солнечник ненавидел лечиться и с внутренним содроганием ожидал дальнейших действий целительницы. Мне будет не так больно, подбадривал он самого себе, но всё равно поморщился, когда Наледь начала обрабатывать раны разжёванной травой. Хотя бы язык его не подвёл: не ныть же сразу при двух кошках! Это позорно — у его отца было столько шрамов и каждый из них он носил с честью, и вряд ли скулил, что на поле битвы, что уже после, в целительской.

Солнечник переодически чувствовал как будто бы небольшую дрожь при воспоминаниях о битве, но к этому примешивалось и другое, более приятное чувство — гордость. Нечасто ему доводилось его испытывать. Он не видел выражения морд своих родителей — не до того было, — но ему хотелось верить, что отец горд им так же, как и он сам. Ведь его сын наконец-то проявил себя, как воитель, как ему того и хотелось. «Не так уж я никудышен, хех. Будет о чём рассказывать и вспоминать…»

Цветок оказался горьким; не то чтобы Солнечник ожидал что-то другое, лекарства редко бывали вкусными. Он поспешил закончить с жеванием как можно быстрее. «Заесть бы чем-нибудь это гадость», — но из вариантов была только вода, поэтому Солнечник облизал мох.

Он если честно не очень внимательно слушал на обязательных целительских уроках. Ну разве же это унылие ему хоть раз в жизни пригодится? Он так не думал… Поэтому чем опасен остролист так и не вспомнил, но не будет же целительница грозиться попусту, а значит лучше не испытывать судьбу.

— Спасибо! — поблагодарил Солнечник ещё раз, провожая целительницу взглядом.

Убедившись, что она ушла, он хотел аккуратно подползти поближе, чтобы послушать, что происходит на поляне, но из-за движений вся эта слюняво-травяно-паутинная конструкция на его спине точно бы повредилась, и он с разочарованным вздохом оставил эту затею. Он будет безответственным идиотом, если испортит целительский труд в первые же минуты. Так что он остался лежать, где лежал, опустив голову на лапы и немного повернув её в сторону, наблюдая за Коготь, насколько позволял обзор.

Соплеменница похоже перенесла всё это куда хуже, чем он думал. Совсем недавно она выглядела такой сильной и смелой, но быть может только выглядела… Солнечник всё ещё имел мало представления, что творится у неё в мыслях. Сам он пусть и не оправился от ран, но эмоционально чувствовал себя не так плохо, как ожидал.

Коготь же выглядела совсем иначе: Солнечник не мог понять, что происходит. Её раны болели так сильно, что даже после лечения ей не стало легче?

— К-коготь? — осторожно позвал Солнечник. «Неужели она плачет? О Звёзды, и что мне делать?» Он не знал, что говорить, боясь, что от его слов ей может сделаться только хуже. Но просто молча смотреть было ещё невыносимее. — Тебе плохо?

Подпись автора

Солнечник плохо умел распознавать чужие эмоции, но ему и без особых умений было понятно, что с Коготь, вопреки её словам, не всё нормально. 

— Ну, а мне кажется, что не всё нор’мально, — осторожно заметил он. Столько фраз проносилось у него в голове и ни одну из них он не считал подходящей. — Как ты себя чувствуешь? Если ты не хочешь сейчас говор’ить, ну или вообще говор’ить об этом, скажи — я отстану… Просто, может тебе будет немного легче, если ты, ну, выговор’ишься. Я не очень хор’ош в поддер’жке, но я могу хотя бы выслушать, если ты хочешь.

Может, она и на этот раз не скажет ему ничего, как тогда, когда он столкнулся с ней у воинской палатки. Солнечник не осуждал её за скрытность: после того, с чем она столкнулась глупо было бы ожидать другого. Да и он сам не очень-то любил делиться своими переживаниями: легче отвлечься, отодвинуть на задний план и по возможности не задумываться о них. Если он начинал зацикливаться, обычно становилось только хуже, а задушевных разговоров он избегал. Ему казалось, что другие ни о чём таком и не задумывались. Да и поделись он с кем-либо всей этой надуманной чушью из своей головы, разве это может как-то помочь? Тем более, что другим приходилось куда хуже, чьи угодно проблемы казались Солнечнику куда весомее и важнее своих собственных. А раз так, как он может жаловаться? Ни ему самому, ни в особенности другим не станет легче от его нытья.

— Я р’ад, что ты… что всё обошлось, — добавил он, осторожно подбирая слова, боясь ляпнуть что-нибудь не к месту. — Я не знаю, зачем говор’ю это, но я как вер’нулся с Гор’ечью Звёзд и др’угими, а все уже др’ались, а тебя ср’еди них не было, что я даже подумал, что… — Солнечник нервно сглотнул, решив не договаривать. — Я беспокоился за тебя, — добавил он тише. — За др’угих тоже, н-но за тебя почему как будто бы больше.

«О Звёзды… Зачем я это сказал?»

Подпись автора

Похоже, он своего добился. По крайней мере, Коготь больше не выглядела такой подавленной, но её реакция оказалась не совсем тем, что ожидал Солнечник. От её ответа он растерялся ещё больше, сам не понимая, что заставило его в последний момент сказать всё это, и испытывая бессильное раздражение на свой болтливый язык, на Коготь, на всю эту неловкую ситуацию. Он вздохнул, не зная, с чего начать. Как можно объяснить ей всё это, не обрекая себя на новую пытку смущением? «Да она надо мной видно издевается! Или правда не догоняет? Что тут может быть непонятного? Я не понимаю! Ну ладно, она хотя бы больше не плачет…»

— Ну, слушай, что именно тебе непонятно? Я думал, что… — «Звёзды, кто-нибудь заберите меня отсюда…» — Ну, тебе будет пр’иятно. Ну нет — так нет! Ты могла бы пр’осто, ну, не знаю, поблагодар’ить. Этого было бы достаточно…

Подпись автора

Ну какая же она всё-таки серьёзная… Смотрит на него так, что он чувствует себя провинившимся перед наставником учеником. «Я не сказал ничего такого… Незачем на меня так смотреть!»

Он думал отвлечь её разговором, но снова получилось так себе. Коготь быстро сменила тему и между ними снова воцарилась прежняя неловкость. У Коготь была потрясающая способность подбирать такие слова, что Солнечник каждый раз чувствовал себя так странно. Она такая… сложная. Или странная. Или всё вместе…

— В смысле «неважно?» Нет уж — договар’ивай р’аз начала. Пр’осто что? — Солнечник зацепился за эту её фразу, в надежде, что хотя бы это немного её разговорит.

«Где там Наледь? Лучше бы она возвращалась побыстрее…»

Подпись автора

Солнечник не думал, что последствия его необдуманной болтовни нагонят его так быстро. Он думал, что так поможет Коготь, ну и посмеяться хотел, не без этого… Но на деле получилось, что кто-то свыше посмеялся над ним.

Зачем она сидела вся такая грустная возле палатки? Спала бы как все нормальные кошки в это время и ничего бы этого не случилось… И эти её разговорчики — хотела любовь с первого взгляда, он ей и устроил! Ну, хотел устроить…

Теперь, оглядываясь на собственный замысел, Солнечник не считал его таким уж гениальным. А как объяснить всё это Коготь не представлял и близко. Нет, ни от ран, ни от занудства Клёна он не умрёт. Скорее это случится от смущения за собственную тупость… Как жил, так, видно, и умрёт — по-дурацки.

— Я?! Я тебя и не пр’иглашал… В общем… Да ты сама-то подумай, как это выглядело со стор’оны: ты такая гр’устная сидела, я пытался тебя р’азвеселить, а ты давай пр’о кошек… Я и подумал, что тебе, может, тоже, ну, хочется, но ты стесняешься сказать. Ты же такая, ну, скр’омная! Как есть не скажешь. Но это ведь и так понятно! Кому не хочется-то, ха-ха? Ну, тебе не с кошкой, конечно! Ты ведь сама кошка — с котом, значит, гхм… Ну, а Клён у нас вр’оде свободный пар’ень. Пр’авда, такой он… Да чтоб его, этого Клёна! Недалёкий! Я думал, что он нор’мальный, а он… Всё испортил! Что там сложного, подыгр’ать-то? Ну а пр’о свидание — это случайно вышло, честно… Ну, не подумавши сказал. Затупил, что такого-то? Я ведь для тебя стар’ался…

Подпись автора

Ну вот, она расстроилась… «Ну конечно она расстроилась… Какой я же дебил».

— Извини, Коготь. Я не хотел… Я не думал, что всё так получится. Пр’осто я думал, что всё будет так… как я задумал. В голове всё было иначе, ну, понимаешь, да? Извини, что, ну, доставил тебе… ну, всё это.

Теперь, когда он выговорился, на душе у него стало полегче, хоть Солнечник всё ещё чувствовал себя странно от этого неловкого недопонимания, которое сам же и создал.

— Ты же знаешь, что я... странная.

— Да ладно тебе, Коготь. Ты не стр’анная… — Солнечник, конечно, про неё так и думал, но это было до того, как он случайно позвал её на свидание и до того, как их чуть не убил барсук, и теперь прошлые мысли казалось ему какими-то неправильными. — В смысле, ты, ну, не очень пр’остая, это так. Но это не плохо, я думаю. Но ты иногда как скажешь… И я такой, Звёзды, что мне ответить? Но, если честно, у меня так не только с тобой, хах. Гхм… Так что, может быть, пр’облема во мне?

— Слушай, можешь поглядеть как там моя спина? — сам он проверить опасался: как бы не испортить работу целительницы. Ему и так казалось, что от его ёрзания что-то там определённо сдвинулось и держится немного не так, как должно было держаться. — Ну, что там? Там ничего не отвалилось? Как думаешь, Наледь меня убьёт, хах? Угх, эта целебная гадость, ну или шр’ам, или что-то ещё так чешется! А твой до сих по’р болит? Тоже чешется? Как думаешь, ско’ро нас отсюда выпустят? — не то чтобы он соскучился по обязанностям. Да и снаружи, как пить дать, холодина… А здесь тепло. Но дичь сама себя не наловит и эти палатки, о Звёзды… Почему их нельзя починить раз и навсегда? — Но немного отдохнуть было довольно пр’иятно, согласись? — жаль, что этот отдых достался им ценой шрамов…

Подпись автора

— Эх, жалко, что Собр’ание пропустили. Нас ведь тоже должны были упомянуть, — раньше Солнечнику казалось нереальным, что он может удостоиться подобной чести: оказаться среди тех, чьё имя прозвучит со Скалы. Хотя повод, конечно, не из приятных…. Ужасно, что именно ему с Коготь так не повезло, но с другой стороны в этом было что-то… неслучайное. Он ведь хотел перед ней извиниться и Звёзды, видимо, истолковали его желание своеобразно, раз в целительскую по итогу попали только они — можно извиняться вплоть до возвращения целительницы с вердиктом. Но Солнечник вроде как успел сказать всё, что хотел и даже то, в чём и не собирался признаваться.

«Хоть бы кто заглянул к нам, что ли… И где Наледь? Она ведь обещала зайти... Пусть она явиться поскорее и скажет, что мы уже вылечились — я уверен, что уже почти здоров! Сколько можно здесь сидеть, ну в самом деле…»

Коготь ответила ему и Солнечник снова немного растерялся. Он был с ней, в общем-то, согласен, но и не согласен тоже. Это прозвучало так… мрачно. Ну да, они чуть не умерли, но это было тогда, а сейчас они живы и умирать точно не собираются. Ощущения этого суматошного дня почти отступили, сменившись повседневно-привычными, на которые Солнечник отвлёкся как-то сам собой.

— Да ладно тебе, Коготь. Отдых — есть отдых, хех. Ну, такова воительская жизнь, вер’но ведь? Главное, что мы все выжили и что эта звер’юга, надеюсь, надолго забудет дор’огу на наши земли. А р’аны — ну, они заживут! Вер’нее, почти зажили, по кр’айней мер’е мне кажется, что мои уже так не болят. Увер’ен, Наледь нас скор’о отсюда пошлёт… Ой, выпустит, то есть! Ну ты поняла, ха-ха. А то мы тут засиделись, гхм…

Это натолкнуло его на одну мысль, которой он рискнул поделиться с Коготь. Тем более, что звуки со стороны выхода из палатки становились всё более радостно-оживлёнными.

— Давай ненадолго высунемся, глянем, что там твор’ится? А то снова всё без нас пр’ойдёт. Ты со мной? — Солнечник первым выглянул из палатки, стараясь двигаться поаккуратнее, чтобы не задеть спиной ничего постороннего.

на главную поляну

Подпись автора

>>> Ручей

[indent]"Звёздные предки, если вы меня слышите, умоляю, не дайте ей умереть..."

[indent]— Наледь! Пчёлка! Кто-нибудь, позовите целительниц! — кричит воитель на весь лагерь, стоит ему проползти сквозь папоротники и оказаться на поляне. У некоторых сидящих слышатся удивлённые возгласы и вдохи, а кто-то и вовсе начинает обсуждать случившееся, не получив никакой информации. Пару котов подбегает к нему, желая помочь, но он не рискует перекладывать измученно тело на чужие плечи и дотаскивает его самостоятельно до заветной пещеры, от которой пахло травами.

[indent]Но, к его несчастью и нарастающему гневу, который Клён не чувствовал вот уже сколько, маленькое пространство пустует, и кошек нигде не было видно. Он шепчет пару проклятий, может, даже ругательств, и опускает Молочко на свободную моховую подстилку. За всё время, что он нёс её, она ни разу не очнулась, и это вызывало тревогу. Неужели всё плохо? Он опоздал? Был слишком медленным? Но кошечка продолжала дышать, значит, надежда на спасение есть.

[indent]— Пчёлка! Наледь! Да где же вы?! — Кот на мгновение выглядывает из пещеры, чтобы снова позвать травниц, терзая своё горло, и обратно прячется за папоротники. Он нервничает, ходит из одного угла пещеры в другой, бьёт себя хвостом по бокам... Можно ли было описать, сколько сожаления, грусти, злости он испытывает? Сколько он будет корить себя за произошедшее? Он чувствовал себя виноватым за то, что просто отпустил свою ученицу, пускай она буквально только что доказала, что способна за себя постоять. — Молочко, как же так...

[indent]"Ты же знал, что она устанет после всех этих испытаний... Почему не вызвался её проводить? Почему позволил этому случиться? Мышеголовое, бестолковое ты создание, Клён..."

Подпись автора

>>> Большой платан

[indent]Мысли, подобно тревожным птицам, чирикали и метались в голове кошки. Иногда она отставала от Кобылки и Жгучелапа, чтобы под снежным покровом найти пару целебных травинок, но потом быстро их нагоняла. За эту прогулку их набралось немало, но всё же было недостаточно, чтобы забить ими все ямки и щёлки в пещере. Хоть она и пыталась перестать думать о найдёныше, но всё равно, раз за разом, мысленно возвращалась к нему. Что же будет ждать котёнка в другом племени? Пчёлка и представить не могла.

[indent]Но стоило протиснуться сквозь папоротники, так сразу размышления о невинном существе сменились вопросами — а что, собственно, успело произойти за её отсутствие? Она потянула носом воздух — помимо страха и волнения, повисших тяжёлой пеленой, здесь чувствовался тонкий аромат крови, от которого невольно шли мурашки и вставала шерсть на загривке. Взгляд зелёных глаз уловил, как Наледь быстро и ловко протискивается сквозь толпу любопытствующих и исчезает в целительской. Ученица уже готова мчаться следом за ней, как до края уха доносится восклик:

[indent]— СОБАКА? — Сердце словно пропускает один удар. Она невольно застывает и смотрит на глашатаю. Такая весть сродни проклятию, и разбираться с последствиями придётся не иначе, как целителям... А вот организовывать план по устранению псины придётся предводительнице и глашатае — тут можно только посочувствовать. Пока Кобылка отдавала приказ Белошкуру, Пчёлка пытается разогнать столпившихся возле пещеры, говоря самое простое "не мешайте целительнице работать". Запах крови усиливался, и, глубоко вздохнув, она всё же заходит.

[indent]То, что она увидела, тут же хотелось развидеть. То было не кровавое месиво, но морда юной кошки оказалась самой пострадавшей частью. На мгновение ученица остолбенела, переполненная невыносимым ужасом. Но теперь это было её работой, и, пересилив себя и сглотнув все свои горести, подступившие комом к горлу, она идёт вперёд, навстречу своему одному из первых кошмару.

[indent]Помимо Наледи и Молочко, здесь был и Клён, что приходился наставником пострадавшей. Пускай он и не выглядел раненным, но, кажется, был обескуражен происходящим и о чём-то горевал тихо в углу. Жёлто-чёрная покачала головой и, быстренько порывшись в запасах, достаёт оттуда небольшой жёлтый цветок. Она и сама бы не отказалась его съесть, чтобы хоть немного приуспокоить своё сердце, что старалось вырваться из груди. Но нельзя, другим эти цветы важнее, чем ей самой... Ей надо привыкать к таким зрелищам.

[indent]— Будь добр, съешь это, — она протягивает его воителю, стараясь всеми силами не выдавать своего волнения, после чего отворачивается к целительнице, что уже вовсю начинает работать над трёхцветной кошкой... Да только та очухивается и резко встаёт, устраивая переполох в переполненной котами пещере. Страх и паника переполняют не только её, но и Пчёлку, которая отскакивает назад от ещё более неожиданного удара. Травы, что собрала целительница для лечения, оказываются разбросаны повсюду, да и сама Молочко случайно укатывается в заросли, откуда истошно воет. Пожалуй, таких буйных пациентов эта палатка ещё не видела... Может, ей всё ещё кажется, что она в опасности? Стоило подумать об этом чуть пораньше, хотя с такой прыткостью и резвостью — куда там думать, теперь только так кричать придётся. — Молочко, ты в безопасности! В лагере Грозового племени!

[indent]— Кобылка, помоги мне её успокоить и уложить на подстилку, — в голосе Наледи не слышится ни единой эмоции, и её ученица даже немного завидует её выдержке, стойкости и возможности здраво рассуждать в такие моменты. Пока серая кошка, подхватив маковое зёрнышко, спешит страдалице на помощь, жёлто-чёрная собирает зелёные лекарства в одну кучу и начинает их разжёвывать, готовясь наносить их на раны. Золотраник, щавель, ноготки для морды... И лопух для совсем мелких царапин, кажется. И подстелить листья окопника в подстилку, уж больно странно выглядели лапы у Молочко...

Подпись автора

[indent] Тяжелый вес откуда-то сверху придавил Молочко к земле окончательно — и она вновь громко взвыла от боли. Собака к тому моменту уже отошла куда-то на второй, если не третий, план мыслей, ведь к её запаху на шерсти ученица уже почти принюхалась, оставив её вместе с раздирающей всё тело болью. Но теперь она почувствовала что это конец — походу прилив адреналина окончательно закончился, оставив её лапы обессиленным, а в голове лишь одну-последнюю мысль что «вот и настал мой конец». Она окончательно обмякла, и ещё пару секунд не осмеливалась взглянуть на нападающего, убеждённая в том что скоро его клыки сомкнуться на шейке и вырвут оттуда последние капли жизни, но...

[indent] Ничего этого не происходило, и Молочко, чуть сбитая с толку, слегка повернула голову к верху.

[indent] — Кобылка? — тихо-тихо спрашивает ученица, совершенно не понимая что глашатая забыла тут, тем более на ней.

[indent] Не сказав больше ни слова, она попыталась приподняться, решив что Кобылка воспримет этот жест спокойно, а не как продолжение её буйства, и покорно слезет с неё. Мысли медленно прояснялись — и осознание того где она находилось свалилось ей снегом на голову. «Как я очутилась в лагере?» Знакомые камни целительской пещеры застали её врасплох – до этого момента Молочко была убеждена что её ограждали лишь папоротники, кусты да деревья, и она всё так же находилась где-то недалеко от ручья.

[indent] — Куда делась собака? — испуганно прошептала она, боясь сильно повысить голос, то ли из-за угрозы хищницы неподалёку, то ли из-за болящей морды. Передняя лапа сильно заболела, когда она попыталась опереться на неё, но она не дрогнув перетерпела боль и лишь позволила конечности обмякнуть. Наверное, она её ушибла, когда...

[indent] Молочко обвела пещеру взглядом: Наледь смотрела на неё каким-то оценивающим взглядом, Кобылка была совсем близко к ней, Пчёлка  копошилась с разным травами, — и зачем ей столько? — а вон там сидел явно взволнованный Клён. У Молочко упало сердце, ведь мысли осознания того почему все резко собрались в палатке целителя, вокруг неё, зажужжали роем навязчивых мух, и она даже кажется чуть задрожала он новой волны ужаса. Что же с ней случилось?

[indent] Тело, разрывающееся от сильной боли, отвечало на её вопрос лучше любого взгляда или слова. Она вдруг обессиленно легла там же, где и стояла, проигнорировав то что Пчёлка где-то там готовила ей уютную подстилку.

Подпись автора

Кобылка испытала невероятное облегчение, когда Молочко перестала громить окружающее пространство и сумела осознать, где она находится.

- Кобылка, - кивнула кошка, - поздравляю тебя с первым боевым ранением, - глашатая мягко улыбнулась и отступила на пару шагов, сев рядом с подстилкой, на которую опрокинула ученицу. Она ощущала необходимость разрядить ситуацию и дать понять, что ничего такого сверхестественного не произошло, потому что глядя на Клёна и на растерянную Молочко становилось очевидно, что чувство вины, накрывшее наставника, может спровоцировать самобичевание и ощущение сверхзначимости случившегося и у ученицы тоже, а это им было совершенно не нужно.

К сожалению, у Кобылки не было ответа на вопрос Молочко про собаку, поэтому она посмотрела на Клёна, получившего свою дозу успокаивающих трав. Почему-то кошке вдруг стало спокойно и даже немного радостно. Безусловно, ничего такого хорошего не случилось, чтобы веселиться, но это скорее было чувство облегчения и... естественности, что ли, происходящего.

— Соб-бака, она... Она ушла, вместе со своим Д-двуногим...

Уши Кобылки сочувственно опустились. Конечно, его безумно напугала эта ситуация. Кобылка кивнула и ласково улыбнулась своему соплеменнику.

- Ну вот видишь, как хорошо, что Двуногий увёл её. Не переживайте, Клён, Молочко, самое прекрасное - это то, что мы заплатили всего лишь шрамом, а не жизнью за эту случайность. Никто не может предсказать, когда Двуногие приведут собак в лес и что те там будут делать, так что ты и Молочко не могли знать, что это случится. Жизнь воителя очень трудна, и кааждый шрам, который он получает - это отметка Звёздного племени, поздравление с тем, что ты выжил и готов продолжать жить дальше. Боль пройдёт, Молочко, - Кобылка ласково замурлыкала ученице, - и довольно скоро! Ведь это не лапа и даже не хвост. Мы очень рады, что ты выжила. Клён, скажи, где эта собака была? Надо отправиться по её следу и узнать, ушёл ли Двуногий с территорий.

Это просто случайность, маленькая жизненная ситуация, у которой будет "год после". И Молочко очень скоро сможет пройти испытание снова.

Отредактировано Кобылка (2023-03-09 16:42:05)

[indent] Своей улыбкой глашатая как будто бы облила Молочко ледяной водой: её голос звучал слишком спокойно, то, что она говорила, слишком непринуждённо и даже по своему весело, а по тому, как выглядела Кобылка, ученице казалось будто бы она не до конца понимала что тут происходит. Что Молочко не вывихнула лапу увлёкшись охотой, а была растерзанна собакой. Быть может кошка уже была привыкшей к таким случаям, что воспринимала даже такую трагедию как часть чего-то повседневного в жизни котов воителей, но ей почему-то становится неуютно от этого поведения. «Хотя ей, конечно, незачем тратить силы на переживания — не её тело ноет как умалишённое, не ей теперь жить с этим,» — вдруг решает для себя ученица, и чувствует себя максимально одинокой и разбитой. Сможет ли она стать воительницей? Что животное сделало с её мордой? Не сломаны ли её больные лапы? Они все только и могут радоваться тому, что она выжила, но может быть лучше было ей отправиться к предкам?

[indent] Собака ушла с Двуногим, узнаёт она от Клёна, и испуганно сглатывает слюну. Собака кинулась на неё — просто неудачно гулявшую в лесу бедняжку, потому что ей слишком сильно захотелось пить — и испортила ей всё: её испытание, её скорое посвящение, её спокойную жизнь. А потом просто ушла. О нет, Молочко не желала чтобы кто-то вновь попался в пасть зверю, но острая обида кольнула её сердце и она зажмурила глаз, сдерживая слёзы. Только ей могло так не повести. Только ей.

[indent] Быть может предки и правда шутят над ней злую шутку ещё с той самой неудачной охоты? Сегодня они ведут её по следу добычи и помогают провести отличную драку с Клёном. А потом отводят её к ручью, туда, куда лежал путь игрушки Двуногого. Они не могли не знать...

[indent] — Они отвернулись от меня... — тихо шепчет Молочко в пустоту, разбитая своими мыслями. Прохлада заходит в целительскую пещеру, перемешиваясь с запахом душистых трав, над которыми колдует Пчёлка. Холодный воздух лижет раны, и она чуть вздрагивает. Наледь подошла к ней и дала ей маленькое семечко, а потом, когда Молочко будто в тумане его слизнула, ласково помогла ей встать, чтобы отвести на уютную подстилку. Медленно дохромав до своего места, она с помощью аккуратной Наледи устраивается там — и обе целительницы начинают колдовать над ней.

[indent] Она лишь чуть ойкает, сначала даже не поняв что сделала старшая целительница, а потом смотрит на свою наконец прямую лапу. Резкая боль, пронзивщая тело, быстро угасает, и Молочко чуть ли не расслабляется: а потом понимает что Пчёлка планирует сделать то же самое с задней лапой. Кошка вновь глотает слюну, и пытается не запротестовать: всё равно её никто не послушается, лапу нужно было вставить на место... В этот раз она реагирует куда громче, активнее пытаясь вырваться (благо Наледь держала её изо всех сил), и глухо воя от боли.

[indent] — Молочко, самое прекрасное - это то, что мы заплатили всего лишь шрамом, а не жизнью за эту случайность... — выхватывает она из мяуканья Кобылки своё имя — до этого она её толком не слушала. У кошки дёргаются уши, а по позвоночнику пробегает дрожь. Она это понимала, где-то в глубине души, но кому-то нужно было поставить её перед фактом чтобы тело наконец осознало это и дало какой-нибудь эмоциональный ответ.

[indent] — Шрамом... — повторяет эхом Молочко. Она это понимала, но только сейчас осознала что ей теперь не быть милой красавицей племени. Забавно, что многие шрамы у ученицы скрывала её горячо любимая длинная шерсть, и она почти дожила до своего посвящения без сильных увечий. Почти что дожила. — Я теперь уродина..? — голова уже оканчательно тяжелеет от действия макового зерна, а мысли путаются, но она все равно высказывает свою кошмарную мысль.

[indent] Она из последний сил кивает Пчёлке, позволяя той делать с ней всё, что той было угодно. Шершавый кошачий язык проходиться по морде, и это горящее ощущение не позволяет ей быстро уснуть, но хотя бы сил протестовать или хотя бы морщиться у ученицы уже совсем не осталось. Может они решили, что Молочко стойко перенесла боль, но на самом деле она уже была слишком вымотана, чтобы даже просто пискнуть. Острая боль от выпрямления лап чуть отложило наступление наркоза от мака, но теперь оно нахлынуло на неё с тройной силой, медленно отодвигая неприятное жжение на другой план и позволяя ей вскоре заснуть.

Отредактировано Молочко (2023-03-10 23:12:01)

Подпись автора